Она потянулась и почесала Фрэнни за ухом. «Ты не можешь сказать любви, чтобы она приходила, когда ты будешь готова, — говорила ей бабушка. — Любовь приходит, когда готова любовь».

Зашумел чайник, и она погасила огонь, прежде чем раздался свисток. Пока чай заваривался, она взяла альбом гостей коттеджа и пролистала его. Словно девчонка-школьница, она испытывала искушение зафиксировать первый раз, когда они с Уиллом занимались любовью и провели вместе ночь, но удерживала себя от этого. В любом случае она не нуждается в том, чтобы поверять это бумаге. Все, что ей нужно, — это закрыть глаза и подумать о нем, и она может вернуть каждую отдельную деталь, каждое прикосновение, и поцелуй, и шепот, каждое биение экстаза, которое она чувствовала той ночью. Они с Уиллом знали, что любить — это значит делать тяжелую работу, во всяком случае в их ситуации. Однако было еще кое-что, что она знала: единственное, что было труднее, чем любить его, — не любить его.

Он обещал позвонить в ту же минуту, как найдет Аврору. Сара спала вполглаза этой ночью, и как раз перед рассветом телефон зазвонил.

— Она отправилась в Вегас с моей тетушкой, — доложил Уилл. — Она сейчас в порядке. Устала. Мы позвоним тебе позже.

Итак, все в порядке, думала Сара, тревожась о том, что происходит сейчас. Уиллу все еще предстояло иметь дело с гневом и болью, которые заставили его дочь выкинуть этот трюк. Роль Сары была неясной; одно она знала точно, что любить мужчину с дочерью-подростком очень и очень непросто.

Когда она клала в чай мед, прозвучал хлопок автомобильной дверцы. Она заторопилась к двери, поправляя пальцами волосы.

— Привет, Сара.

Она застыла, не веря себе, уронив руки, которые неожиданно онемели.

— Джек, — сказала она.

Он изучал ее, его оценивающий взгляд окинул ее короткие спутанные волосы, выбранную наугад одежду, которую она натянула на себя, чтобы спрятаться от холода и тумана. Против своей воли она почувствовала, что краснеет, когда он смерил ее взглядом с головы до ног. В конце концов, когда он видел ее в больнице, у нее было извинение. После сурового испытания родами никто не ожидает от женщины, чтобы она была ухоженной. Она обычно прихорашивалась для Джека, надевала красивые слаксы и свитера, потому что он хотел видеть ее такой. И теперь прошло столько времени, а она почувствовала смущение.

Брось это, сказала она себе. Ты ему больше не жена.

— Входи, — сказала она спокойно. — Ты должен был сначала позвонить.

— Я хотел, но даже после того, как приземлился в Сан-Франциско, я все еще опасался, что могу передумать. — Он вошел внутрь, внес с собой сырость тумана на своем пальто от «Берберри» и на светлых, рыжеватых волосах. Его глаза были ясными, ищущими, может быть, напуганными.

О боже, подумала она, ее пульс забился в панике. Он снова болен.

— Ты в порядке? — спросила она. — Пожалуйста, скажи мне, что ты здоров.

— Чист как стеклышко, — сказал он. — Я теперь обследуюсь раз в год.

В конце концов, она была рада этому. Он выглядел исключительно хорошо — аккуратный и ухоженный, несмотря на поездку. Он слегка улыбнулся ей:

— Как мило с твоей стороны спросить об этом. Иногда я думаю, что именно тогда ты больше всего меня любила. Когда я был болен.

Ублюдок, подумала она.

— Чего ты хочешь, Джек? — Затем до нее дошло. Ну конечно. — О мой Бог, — сказала она, — Мими бросила тебя, так ведь? Вот почему ты здесь. Моя подруга Вив сказала, что это случится. Она сказала, что ты вернешься, как только она тебя бросит.

— Да, твоя подруга по-настоящему мудрая женщина.

Она заметила, что он ничего не отрицает. И тем не менее она не чувствовала желания услышать оправдания. Она ничего не чувствовала и нашла, что это дает ей странное чувство освобождения.

Он сбросил пальто и положил его на спинку стула.

— Пожалуйста, Сара, — произнес он самым добрым голосом, который она только слышала от него с тех пор, как они расстались. — Как дела у мальчиков?

— Они только что проснулись, — сказала она, показывая ему жестами, чтобы он следовал за ней.

Адам вцепился в поручень своей кроватки и изо всех сил раскачивался взад-вперед. Увидев Сару, он шумно обрадовался и протянул к ней ручки. Брэдли поднялся рывком и зашлепал ручками. Даже после короткого сна дети всегда встречали ее так, словно они не виделись веками. Она хотела бы быть хотя бы вполовину такой прекрасной, какой им казалась.

— Это Адам, — сказала она, поднимая его из колыбельки. — А это Брэдли. Обоим надо сменить подгузники и накормить обедом. Хочешь помочь?

— Конечно, — согласился Джек, хотя его голос звучал неуверенно. — Мой Бог, они так быстро растут. Сара, я не знаю, что сказать. Они такие…

— Да, — улыбнулась она. — Я знаю.

Она сменила подгузник Адаму, который цеплялся за ее колено, пока она занималась его братом. Это им не повредит, говорила она себе. Они такие маленькие, что это не может повлиять на них. Благодаря чуду биологии и технологии Джек был их отцом. Это реальность, с которой они будут жить всегда.

— Хочешь взять его? — предложила она, поднимая на руки Брэдли.

— Гм… хорошо.

— Если ты будешь вести себя дружелюбно, они с тобой поладят. — По доброте душевной она начала с Брэдли. Он был более покладистым из двоих и расслаблялся в присутствии других людей. Это было такое чудо, то, как проявлялась их личность, все ярче и ярче с каждым днем.

Джек выглядел неуверенным и окаменевшим, но ребенок, похоже, не обращал на это внимания. Он вцепился своими пухлыми ручонками в рубашку Джека и уставился серьезными глазами ему в лицо. Джек улыбнулся, младенец улыбнулся в ответ, и неожиданно она увидела это — фамильное сходство. Это было сверхъестественно, то, как улыбка Джека отразилась на лице его сына. Она подхватила Адама, и они перешли в кухню, где она показала ему, как посадить ребенка в высокий стульчик. К его чести, он сделал это достаточно гладко.

Джек выглядел по-другому, заметила она, вручая каждому из детей по бисквиту для прорезывания зубов. Не лучше и не хуже. Просто другой. Она все еще могла видеть Джека, который вскружил ей голову, — привлекательный, властный, самоуверенный. Она даже испытала укол ностальгии о вещах, которые они делили, и о том, что она чувствовала к нему.

— Это не должно было случиться с нами, — спокойно сказал он.

— Это… ты имеешь в виду развод. — Она не могла поверить своим ушам. Развод в конце концов завершился, без всяких церемоний бумаги пришли по почте, конверт между телефонными счетами и садовым каталогом.

— Мы можем начать снова, все четверо, семья.

Мы четверо. Семья. Ностальгия навалилась на нее со всей своей силой.

Должно быть, он заметил, что ее лицо смягчилось, потому что нажал сильнее.