- Отпусти нас, иначе пожалеешь. Клянусь, - пообещала Полина. – Я тебя сама убью, если ты моего Диму хоть пальцем тронешь. Понял?

- Так, диалога у нас не получится, - скорбно покачал головой Андрей. – Так и не научил тебя манерам, Полина. А ведь я хотел, как лучше. Начинайте, - велел он охранникам. Встал и поднял на ноги сопротивляющуюся Полину.

Крепко удерживая девушку, он поставил ее напротив Барса. Схватил за лицо, чтобы она не могла отвернуться, и прошептал на ухо:

- А теперь смотри, что с ним будет, пока ты молчишь. Разомните нашего гостя, - громко велел Андрей охранником. И пока двое его держали, один бил – сначала лениво, вполсилы. Барс держался – сцепил зубы так, что на челюстях появились желваки, но не издал ни звука, хотя привкус крови во рту стал ощутимее, а тело горело от боли.

Андрей заставлял Полину смотреть на то, как избивают ее любимого человека. Она видела это и плакала. Ее трясло от ужаса. Для девушки это стало настоящей пыткой.

- Дима! Дима! Пожалуйста, перестаньте! Вы же его убьете! – в страхе кричала Полина, и только ее голос держал Барса на плаву. Когда охранник остановился, он улыбнулся девушке все той же кровавой улыбкой. Хотел успокоить. Боялся не за себя, а за нее.

- Все хорошо, девочка моя. Мне не больно. Эй, придурок, она ничего не знает! Отпусти ее, - хрипло сказал он.

- Не верю, - отозвался Андрей. – Продолжайте, парни. Наш гость все еще хорошо себя чувствует.

Барса снова начали бить. И он снова держался, хотя град ударов, что на него сыпался, был таким болезненным, что хотелось выть. А в конце он и вовсе упал на холодный пол – охранники отпустили его.

- Смотри, Полина, - говорил Андрей, не отпуска лица девушки. Смотри на то, как больно любимому. А все из-за тебя. Потому что ты молчишь. Он и умереть из-за тебя может. По-настоящему. Что ты тогда будешь делать?

Слушая его, Полина глотала слезы. А Барс смотрел на нее и снова улыбался, пытаясь успокоить. И повторял едва слышно:

- Все будет хорошо, не плачь… Я люблю тебя, все будет хорошо.

Когда я очнулась во второй раз, то поняла, что лежу на широкой кровати. Я находилась в полутемной комнате, похожей на чью-то спальню, окна которой были закрыты портьерами. Голова болела, во рту было сухо и ощущался мерзкий привкус химического состава, которым был пропитан платок. Руки были связаны, ноги – тоже. Я с трудом ощущала свое тело – даже пошевелиться не могла. И чувствовала себя ужасно, не понимала, что происходит, что с Димой, откуда взялся проклятый Андрей. Мне хотелось сделать хоть что-нибудь, но все, что я смогла – так это сесть и осмотреться.

Дверь распахнулась, и в комнате появился мой ненавистный отчим собственной персоной. Светлый костюм, прилизанная прическа, идеально подобранный галстук – он будто на работу в свою чертову компанию собрался! А сколько было самодовольства в глазах! Сколько наглости в неприятной улыбочке! Меня захлестнуло отвращение к этому человеку, и когда Андрей подошел ко мне, и я скривилась от омерзения. Отчим увидел это, и его улыбочка сползла с лица.

- Очнулась? – спросил отчим. – Как себя чувствуешь?

- Ну ты и урод, - спокойно сказала я, с вызовом глядя на него снизу вверх. И добавила еще пару непечатных слов.

- Манер, смотрю, у тебя не прибавилось, дорогая падчерица. – Глаза Андрея опасно блеснули за стеклами очков. – Как жаль. Ты, наверное, хочешь узнать, почему ты оказалась здесь? И поблагодарить за то, что я любезно разместил тебя в спальне своего дома, а не в подвале, как твоего дружка.

Я вздрогнула. Отчим явно говорил о Диме. Боже, значит, он жив. И находится в этом же доме, что и я. Наверное, это тот самый особняк Андрея, куда его люди уже привозили Диму. Что же теперь будет? Может быть, Леха и Дилара догадаются, что мы тут? Или спасения ждать неоткуда?

- Итак, на правах падчерицы я даю тебе возможность сделать выбор. И спасти свою шкурку. А может быть, и шкуру дружка, - с отвращением к Диме заявилАндрей. – Скажи мне прямо, зачем он вернулся? И где находится его отец? Скажешь – отпущу сразу. И тебя, и его.

Я знала, что отчим лжет. Чувствовала это кожей. Ненависть к нему пересилила меня. И я, подняв на него глаза, отчетливо сказала:

- Пошел ты, понял?

- Повтори, - побледнел от ярости отчим.

- Ты – мешок, набитый дерьмом, - процедила я сквозь зубы. – И однажды его из тебя выбьют. Просто подожди. Недолго осталось!

Андрей рассердился. Ударил меня по щеке, заставив откинуться спиной на кровать. С трудом, но я снова села.

- Как ты напоминаешь своего никчемного папашу. Тот тоже любил казаться крутым. Только где он сейчас? – Андрей молча поднял указательный палец кверху.

К глазам подступили злые слезы. Он не имеет права так говорить о моем отце!

- Обидно, да, что папаша не может тебе помочь? – продолжал отчим. – А ведь если бы ты с самого начала хорошо себя вела, я бы мог его заменить. Стать твоим отцом.

- Ты думаешь, я поверю? – хрипло рассмеялась я. – Тебе плевать на родную дочь. Не думаю, что ты бы о чужой позаботился.

Глаза Андрея потемнели.

- Саша – не моя родная дочь. Мать нагуляла ее. А я должен был воспитывать.

- Ненормальный.

- Поосторожнее со словами, девочка. – Отчим взял меня за волосы и больно дернул. – Не смей относиться ко мне неуважительно.

- Какая же ты мразь, - прошипела я и снова получила пощечину. Но не испугалась – меня поглотила ненависть.

- Еще раз. Зачем твой дружок приехал в город. И где находится Сперанский? – отрывисто спросил отчим, и в ответ получил столько нелестных слов о себе, что велел охраннику закрыть мне рот, и на мое лицо налепили широкий скотч.

Отчим ушел. А через полчаса за мной вернулись его охранники. Один из них грубо схватил меня за руку, чтобы потащить за собой, но я упала, потому что ноги были связаны. Мне развязали ноги и буквально поволокли за собой по полутемным коридорам, потом – по лестнице. По дороге я точно поняла, что нахожусь в особняке отчима. Он так уверен в себе, своих возможностях и силе денег, что решил, будто ему ничего не будет за похищение людей.

Меня привели в подвал, и я сразу увидела Диму. Его удерживали двое охранников, и это явно давалось им с трудом. Кулаки его были сжаты, а в глазах сияла тьма. Та сама разрушительная бешеная тьма, которую я впервые заметила в школе, когда Дима дрался. Но при виде меня эта тьма растворилась. Его глаза наполнились светом, и мое сердце сжалось от вспышки нежности.

Я так его люблю…

- Полина! – крикнул Дима, стараясь быть уверенным. - Полина, все будет хорошо! Поняла?

Я кивнула, не в силах оторвать от него взгляда. Меня тянуло к нему. Больше всего на свете я мечтала обнять Диму, прижать к себе и раствориться с ним в этом тяжелом сыром воздухе. Переместиться в другое место. И забыть обо всех этих ужасах. Но… Реальность была другой.