Преемником Криангсака был генерал Прем Тинсуланонда. Он был холост, являлся человеком исключительной честности и возглавлял правительство, в основном чистое от коррупции. В течение восьми лет его пребывания на посту премьер-министра (1980–1988) Таиланд процветал, экономика, несмотря на войну в Камбодже, продолжала развиваться. Он был уравновешенным, надежным лидером, проводившим последовательную политику, человеком немногословным, не ученым, а практиком. Прем пользовался доверием короля. Он не так хорошо говорил по-английски, как Кукрит, но у него было более развито стратегическое мышление, а опрятная одежда и хорошие манеры отражали его дисциплинированный, воздержанный, почти аскетичный образ жизни. Наши личные отношения сложились хорошо. Время от времени он серьезно и пристально смотрел на меня и говорил: «Я согласен с вами. Вы – друг Таиланда».

Министр иностранных дел его правительства Сиддхи Саветсила был маршалом авиации, получившим степень магистра в Массачусетском технологическом институте (руководители военно-воздушных сил Таиланда, как правило, были весьма образованными). Но у Сиддхи была не только хорошая голова. Способный и твердый человек, он обладал сильным характером и настойчивостью в достижении цели. Он был потомком тайцев и европейцев, со смешанными, евроазиатскими чертами лица, но воспринимался в стране как преданный таец. Он знал, что вьетнамцы коварны, но умел разгадать каждый их маневр. Без Према на должности премьер-министра и Сиддхи на должности министра иностранных дел мы не смогли бы так успешно сотрудничать в том, чтобы ограничить действия Вьетнама в Камбодже. Эти два человека были членами хорошей команды, которая сумела укрепить безопасность и наладить экономическое развитие Таиланда. Не будь их, вьетнамцы могли бы добиться успеха в манипулировании правительством Таиланда.

Когда в августе 1988 года генерал Чатичай Чунхаван стал премьер-министром Таиланда, он заявил о намерении превратить Индокитай из поля сражения в рынок. Сиддхи остался министром иностранных дел, но его положение вскоре стало шатким. Чатичай неоднократно публично противоречил ему, пока Сиддхи не ушел в отставку. Играя на стремлении Чатичая обеспечить участие деловых людей Таиланда в реконструкции Вьетнама, вьетнамцы продолжали оставаться в Камбодже, затягивая Парижские мирные переговоры, на протяжении еще трех лет, до 1991 года.

Когда Чатичай был министром иностранных дел в правительстве Кукрита, он однажды сказал мне, что в свой избирательный округ, расположенный в сельской местности на северо-востоке Таиланда, он обычно ездил на мощном и дорогом «Порше». Когда я поинтересовался, почему он так поступал, Чатичай ответил, что, если бы он приехал в обычной машине, крестьяне не поверили бы, что он мог им чем-то помочь. Когда же он приезжал на «Порше», они знали, что он – богатый человек и располагал средствами помочь им. Он не рассказал мне, что, как я узнал из газет, старейшины деревень часто получали от кандидата деньги за голоса жителей деревни.

Чатичай был человеком вальяжным. В 60-х годах он оказался замешан в военном перевороте, после чего его отослали в Аргентину, а затем в Швейцарию, где у него была вилла. Он годами жил в Европе, разъезжая на спортивных автомобилях и наслаждаясь жизнью. В тот период, когда он был премьер-министром Таиланда, его правительство имело репутацию наиболее коррумпированного в истории страны. Взяточничество в Таиланде было в порядке вещей. Только в середине 90-х годов, по мере увеличения численности образованного среднего класса, в Таиланде стали выражать обеспокоенность по поводу коррупции. Огромные суммы денег были необходимы для проведения избирательных кампаний. Партийные лидеры должны были финансировать поддерживавших их кандидатов, но после выборов и партийные лидеры, и члены парламента обязаны были вернуть потраченные средства. Такова была «денежная» политика в Таиланде. В Японии расходы на ведение избирательной кампании оплачивались с помощью предоставления строительных контрактов. А в Таиланде каждый контракт должен был приносить комиссионные, иначе просто не было бы средств для участия в следующих выборах.

Во время моего следующего визита, в январе 1998 года, премьер-министр Чуан Ликпай, являвшийся до того заместителем премьер-министра и министром финансов, продемонстрировал свое понимание необходимости совместной работы с МВФ для восстановления доверия к Таиланду. К 1999 году репутацию Таиланда среди международных инвесторов и МВФ удалось улучшить.

* * *

Прикрытые американским «военным зонтиком», Филиппины жили в совершенно ином мире, их правительство и политическая жизнь совершенно отличались от наших. Я посетил президента Маркоса в Маниле только в январе 1974 года. Когда самолет авиакомпании Singapore Airlines, на котором я летел, пересек воздушную границу Филиппин, небольшая эскадрилья истребителей филиппинских ВВС сопровождала его до аэропорта Манилы. Маркос принимал меня с большой помпой, по-филиппински. Меня поселили в гостевое крыло дворца Малаканан. Роскошно обставленные комнаты были набиты ценными произведениями искусства, приобретенными в Европе. Хозяева были очень любезны, а их гостеприимство – экстравагантно. Наши страны разделяли примерно тысяча миль океана, между нами не существовало трений, а объем торговли был весьма незначителен. Мы играли в гольф, говорили о будущем АСЕАН и пообещали поддерживать контакты.

Министр иностранных дел Карлос Ромуло был невысокого роста (примерно пять футов – 152 сантиметра), старше меня примерно на 20 лет, отличался остроумием и уничижительно выражался о своем росте и других недостатках. Ромуло обладал хорошим чувством юмора, был красноречив, обладал писательским даром и был прекрасным сотрапезником, обладавшим огромным репертуаром анекдотов и шуток. Он не скрывал своего глубокого восхищения американцами. Одной из его любимых историй был рассказ о его возвращении на Филиппины с генералом Макартуром. Когда корабль Макартура подошел к берегу у Лейте, генерал спрыгнул в воду в том месте, где вода доходила ему до колен, но Ромулу она доставала до груди, и он вынужден был плыть к берегу. Его хорошие отношения с лидерами стран АСЕАН и американцами повышали престиж администрации Маркоса. Ромуло был человеком безупречной честности и чести, который помогал Маркосу придать некоторую респектабельность его режиму, когда в 80-х годах он стал приобретать дурную славу.

В 1976 году на Бали во время первой встречи лидеров стран АСЕАН, проходившей после падения Сайгона, Маркос проявил заинтересованность в развитии более тесного экономического сотрудничества между членами сообщества. Тем не менее две наши страны не могли двигаться в этом направлении быстрее других членов организации. Чтобы подать пример сотрудничества, Маркос и я договорились о двухстороннем десятипроцентном сокращении импортных тарифов на все товары и о содействии в развитии торговли между странами АСЕАН. Мы также договорились проложить подводный кабель между Филиппинами и Сингапуром. Вскоре я обнаружил, что для Маркоса подписание коммюнике уже являлось достижением, а его выполнение являлось делом второстепенным, требовавшим дополнительных обсуждений на следующей конференции.

Мы встречались каждые два-три года. Однажды он провел меня в свою библиотеку во дворце Малаканан и показал полки с подшивками газет с материалами о его деятельности на протяжении многих лет – с тех пор, как он впервые принял участие в выборах. Здесь же стояли тома размерами с энциклопедию, посвященные культуре Филиппин, на которых его имя значилось в качестве автора. На застекленных стеллажах были выставлены его награды за участие в антияпонской партизанской борьбе, лидером которой он являлся. Он был бесспорным боссом всех филиппинцев. Его жена Имельда имела склонность к роскоши и богатству. Когда они посетили Сингапур перед встречей на Бали, супруги прилетели на двух самолетах DC-8 – ее и его.