– Ну… да. Об этом я тоже хотела тебе рассказать. А вообще-то я подумываю…

– Переехать, – закончила за нее мать. – Чему ты так удивля­ешься, моя дорогая? Я знала, что рано или поздно это случится. Теперь тебе имеет смысл жить отдельно. Этого требует твоя работа.

Изумленная и обиженная Николь уставилась на мать. – А что вы будете без меня делать? – выпалила она. Сандра улыбнулась.

– Брось, Николь. Ты же не можешь всю жизнь провести с нами. Я знала, что однажды мне придется тебя отпустить. Ты же моя дочь, а не пленница.

– Но как вы справитесь? На этот раз мать действительно удивилась.

– Справимся? Но нам вовсе не нужно, чтобы ты заботилась обо всем и вся. Прекрасно справимсяг По-твоему, я безрукая? А как же я справлялась, когда ты была маленькой?

– Бабушка говорила, что тогда все делала она! – перебила ее Николь.

– Твоя бабушка такая же, как ты. Ей нужно чувствовать себя незаменимой. Именно она настояла, чтобы я жила с ней. Я тоже хотела жить отдельно, но ты же знаешь, какая она командир­ша, – с любовью добавила Сандра.

Николь пожалела, что решила бросить курить: переварить такое без сигареты было трудно.

– В детстве ты была ужасно забавная, – продолжила Сан­дра. – Хотела, чтобы все было идеально. В точности как твоя ба­бушка. Вы с ней два сапога пара. Но даже бабушка не была такой дотошной, как ты. Например, она никогда не мыла ручки кранов в ванной… Знаешь, это меня беспокоило, – призналась Санд­ра. – Я даже ходила к врачу, потому что ты была просто помеша­на на чистоте и порядке. Но врач меня успокоила. Она сказала, что тебе не хватает отца, но ты не хочешь в этом признаться и по­этому стараешься создать видимость нормальной семьи. И велела оставить тебя в покое. Мол, это единственное, что тебе требуется.

Николь была поражена. Ей казалось, что все было совсем не так.

– Но бабушка столько раз говорила, что я испортила тебе жизнь… Я считала себя виноватой во всем…

– Я знаю. – Добрые глаза Сандры потемнели. – Радость моя, ты ни в чем не была виновата. Вы с Памми – самое дорогое, что у меня есть. Ты ведь знаешь это, правда? Я ни о чем не жалею, потому что у меня есть две замечательные дочки. А то, что твоя бабушка жалеет, – это ее дело. Именно поэтому она и не хочет слышать о сексе до свадьбы. Не по моральным соображениям, а потому, что не хочет, чтобы ты осталась с ребенком без пенни в кармане, как мы с ней…

Тут Сандра спохватилась, бросила сковородку и с ужасом по­смотрела на дочь.

– О боже, Николь, ты ничего не слышала!

– Вы с ней?– изумленно повторила Николь.

– Пожалуйста, Николь, ни слова бабушке! Она убьет меня. Она не хотела, чтобы ты знала. Думала, что ты будешь ее сты­диться. Забудь то, что я сказала.

– Разве я стала бы стыдиться собственной бабушки? Но забыть я тоже не смогу. Расскажи мне правду, – прошептала Николь.

– Правду о чем? – властно спросила Рини Тернер, стоявшая на пороге кухни с ключами в руке.

Николь решила выбрать другой день, чтобы бросить курить. Стоило бабушке начать, слова полились из нее рекой, как будто она давно мечтала рассказать Николь правду. Когда Рини Тернер перебралась из Ирландии в Лондон, ей действительно шел сем­надцатый год. Но Николь ни разу не слышала о том, что Рини сбежала из дома, забеременев от одного местного парня, который и в мыслях не имел жениться на ней. Она жила на маленькой фер­ме близ Редлайона. Николь помнила, что так назывался городок, в котором поселилась сестра Сэм Смит. Но рассказ бабушки был таким невероятным, что она ничуть не удивилась этому совпаде­нию.

– Жизнь тогда была совсем другой, – говорила Рини. – Ни­коль, ты не можешь себе этого представить, но забеременеть до свадьбы у нас считалось позором и смертным грехом. Мои род­ные ничего не знали, Да я и сама почти ничего не знала. Ни о ка­ком изучении основ секса тогда и слыхом не слыхивали. Мне было ясно одно: я должна уехать, иначе вся моя родня умрет от стыда.

У Николь заныло сердце при мысли об одинокой девушке, вы­нужденной бросить дом и семью, потому что она жила в эпоху, когда на беременность вне брака было наложено строжайшее табу.

– К счастью, моя сестра Хизер, упокой господь ее душу, соби­ралась в Лондон учиться на сиделку. Она была старше меня на три года, и однажды ночью я рассказала ей все. Хизер взяла меня с собой в Лондон и позаботилась обо мне… Когда родилась твоя мать, у нас с Хизер уже было свое жилье. Она всем говорила, что я вдова и что мой муж погиб во время несчастного случая на строй­ке. Тогда в Лондоне было много строителей из Ирландии, и ник­то этому не удивлялся. А потом я встретила твоего дедушку Чарли Тернера, и он действительно был твоим дедушкой. Потому что любил Сандру, как свою собственную дочь!

Николь сохранила лишь смутные воспоминания о добром седом дедушке, умершем, когда она была маленькой.

– Бабушка, почему ты ничего мне не рассказывала? – спро­сила она. – Неужели я бы тебя осудила?

Впервые в жизни Николь увидела, как ее бабушка смущенно потупилась.

– Я много раз собиралась, но не могла найти подходящий мо­мент.

– Мама, у Николь тоже есть новость, – с улыбкой сказала Сандра. – Они с Дариусом Гудом любят друг друга. Она собира­ется снять себе квартиру и жить отдельно.

– Надеюсь, не с Дариусом? – сердито спросила Рини. .

– Нет, – ответила уязвленная Николь. – Кстати, я думала, что он тебе нравится.

Бабушка улыбнулась.

– Нравится, – подтвердила она. – Он настоящий джентль­мен и подходит тебе. Я только не хочу, чтобы ты торопилась. Те­перь тебе нужно думать о карьере. Ты же не захочешь оказаться связанной по рукам и ногам, верно? Мы с твоей матерью хотели бы, чтобы ты чего-то добилась, а уже потом обзавелась семьей. Я смотрела по телевизору «Горячую десятку» и могу сказать, что всем остальным певцам до тебя далеко! – убежденно сказала Рини.

Николь засмеялась.

– Ах, бабушка, ты пристрастна!

Она поцеловала бабку и мать и побежала наверх, чтобы позво­нить Дариусу. Теперь она была уверена, что Тернеры без нее не пропадут.

Сэм примеряла свое сногсшибательное платье. Оно чрезвы­чайно шло к ее смуглой коже и прямым длинным платиновым волосам, падавшим на плечи. Переливающаяся ткань в тонкую полоску, сладострастно льнувшая к телу, и вызывающе низкий вырез делали ее похожей на голливудскую диву, собравшуюся на церемонию, вручения «Оскара».

На двери шкафа висел другой подходящий наряд – черный костюм от Прада, очень дорогой и модный. Но Сэм была по гор­ло сыта сдержанным деловым стилем – и наплевать, что на вру­чении «Лимона» будет присутствовать босс, который ясно давал ей понять, что она ему нравится. Сэм не сомневалась, что сумеет справиться со Стивом; кроме того, ей хотелось впервые предстать перед Морганом в полном блеске. Пусть она и не относилась к той возрастной группе, которую предпочитал Морган, но выглядела неплохо и собиралась перед отъездом на церемонию заскочить к Бенсону и поздороваться.