– Спокойно! – поднял здоровую руку Родион. – Безвыходных положений не бывает.

– Ты ранен? – спросил я и сжал руку Родиона так, что он болезненно поморщился. – Почему ты весь забинтован?

– Этот самозванец всадил мне в плечо пулю, – ответил Родион и покосился на повязку. – Мне пришлось красиво упасть в овраг и притвориться мертвым, чтобы он не сделал контрольный выстрел в голову.

– А могила?! – в один голос крикнули мы с Татьяной.

– Тише! – потребовал Родион. – Рассказываю все по порядку. Меня не перебивать. Все вопросы – в конце.

Он хоть и вел себя с нами нарочито грубо, но я видел, что Родион не меньше нас радуется встрече и, если бы не рана, давно бы заключил нас в свои объятия.

Филя был великолепным психологом. Он мне не верил, что было вполне объяснимо, и твердо знал, что я немедленно сообщу князю о преступном плане кассира после того, как мы выйдем из бани. Не было для него секретом и то, что я постараюсь скрыть от него свой визит к Орлову. Следовательно, я сам себя лишал алиби и в присутствии Фили не смог бы вразумительно ответить, где был утром, между одиннадцатью и двенадцатью часами, когда прогремели выстрелы.

А коль у меня не было алиби, то я был самой подходящей фигурой, на которую можно было кинуть тень. Но Филя не был бы Филей, если бы взялся собственноручно ликвидировать Родиона, – он был слишком осторожен и слишком любил себя, чтобы рисковать. Как нельзя кстати в усадьбе появился Столешко. Как Филе удалось так быстро сблизиться с ним – оставалось загадкой. Можно было предположить, что Столешко искал сообщника, который помог бы ему сориентироваться в усадьбе, где он раньше никогда не был, и интуиция указала ему на хитрого и изворотливого Филю. Может быть, Столешко выбрал Филю как ближайшего родственника Орлова из «генеалогического древа». А кассир в лице Столешко приобрел уникальное оружие убийства и обмана.

Словом, эти два жулика быстро снюхались. Кассир предложил Столешко взять ликвидацию Родиона на себя. Сам Филя обеспечил себе безупречное алиби, застряв на «пятачке» у ворот, на виду у охранников и Татьяны. Столешко поднялся ко мне в комнату, занял позицию у распахнутого окна и стал ждать, когда Родион выйдет из своих апартаментов.

Родиона спасло чудо. Первая пуля пролетела мимо, вторая попала в плечо. Он успел обернуться и увидеть в окне второго этажа своего двойника. В первое мгновение он засомневался в здравости своего рассудка, а потом понял, что сказка стала былью, негодяю Столешко так понравилась легенда о пластической операции, что он воплотил ее в жизнь. Родион ничком упал в овраг. Истекая кровью, он лежал неподвижно, прислушиваясь к торопливым шагам, к тяжелому дыханию убийцы, который пытался засыпать его листьями.

Когда шаги убийцы стихли, Родион поднялся и, шатаясь от слабости, пошел наверх, к дому отца. Острая боль и страх смерти на некоторое время лишили его способности ориентироваться в обстановке. Он хотел как можно быстрее выйти к людям, вызвать врача, милицию. Потом как обухом по голове: он уже вычеркнут из жизни, его место занято другим человеком, который называет себя Родионом. Может быть, отец изолирован, нет поблизости верных друзей, и усадьба наполнена предавшими его людьми. «Черт возьми, – подумал он. – Добьют ведь. Сотрут в порошок».

Он снова спустился в овраг, прихватив с собой лопатку, оставленную садовницей на клумбе. Столешко обязательно вернется сюда, понял Родион. Увидит, что трупа нет, и поймет, что промахнулся. Испугается, сбежит из усадьбы – ищи потом его. Или еще хуже: спасая положение, он пойдет на убийство князя. Ведь старик, по сути, единственный человек, кто может безошибочно отличить сына от двойника.

Выходило, что своим «воскрешением» Родион подвергал отца серьезной опасности, и лучшим выходом из создавшегося положения было «похоронить» себя. Неважно, что подумает Столешко, обнаружив вместо трупа свежую могилу: решит, что труп спешно закопал Филя или еще кто-то из преданных ему служащих. Пока будет разбираться, Родион получит тайм-аут.

Превозмогая боль в плече, Родион вырыл на дне оврага яму, кинул туда бревно для объема, да еще свой пиджак, залитый кровью, закопал и пошел в глубь парка, к теплицам. Из усадьбы его незаметно вывезла садовница на «Понтиаке».

Теперь нам с Татьяной стало понятно, что делал ночью у могилы Филя. Он не закапывал ее, как мы подумали сначала, а раскапывал. Столешко поручил ему залить труп концентрированной серной кислотой, чтобы впоследствии ни одна экспертиза не смогла установить личность убитого. Мы спугнули кассира, когда он только приступил к раскопке, и заставили его ретироваться.

– Отца колют психотропными препаратами! – с ненавистью крикнул Родион и принялся бить кулаком по подушке. – Эти ублюдки подавляют его волю! Он уже плохо ориентируется в том, что происходит!

– Откуда ты знаешь? Может быть, его просто держат взаперти? – вяло утешил я Родиона.

– Есть надежные источники, – неопределенно буркнул Родион. – Садитесь оба, не маячьте перед глазами.

Он был зол, почти взбешен. Собственный рассказ вывел его из себя.

– Тебе надо немедленно идти к Панину, – сказала Татьяна.

– И что я ему скажу? «Здравствуйте, я Родион!»? Так он мне ответит: «Извините, но вы опоздали. У нас уже один есть».

– Покажи ему свой паспорт! Семейный альбом! – размахивая ладонью, горячо произнес я. – Свидетельство о рождении! Дипломы, договоры, сберкнижки, черт тебя подери!

– Все осталось в моих апартаментах, – ровным голосом ответил Родион.

– Неужели без документов невозможно установить личность человека? – засомневалась Татьяна.

– А как ты это сделаешь? – спросил Родион. – Личность человека подтверждают документы, родственники и генный код, который, к сожалению, я не успел снять. И все! Документов у меня нет. Едва мы попытаемся сунуться к отцу, Столешко или Филя сразу отправят на тот свет. Дальше что?

Я ходил по комнате между трюмо и овальным кожаным диваном.

– Тогда я не знаю, – пробормотал я. – Правда, есть нецивилизованные способы. Например, выловить Столешко и методично отбивать ему почки – до тех пор, пока не сознается. Или просто убить его и растворить в серной кислоте. Никто не будет его искать, так как есть ты…

Я говорил страшные вещи и по взглядам Татьяны и Родиона понял, что переступил грань дозволенного.

– Мы же не звери, – сказал Родион. – К тому же не надо тешить себя иллюзиями – вылавливать Столешко тебе придется очень долго. Эта гадина половину наследства на личную охрану потратит.

– А сам ты что предлагаешь? – спросил я, когда у меня исчерпалась фантазия. – Ты нашел какой-нибудь выход?

– Конечно, – ответил Родион и, испытывая наше терпение, многозначительно повторил: – Конечно… Есть еще один человек, который может с легкостью доказать, что я Родион Орлов. Это моя жена.

– Жена?! – каким-то странным, нарочито равнодушным голосом повторила Татьяна. Было видно, что она неприятно удивлена. – Разве… разве ты женат?