– А если не получится?

– В этом случае я поднимусь на мостик и преподам тебе урок маневрирования в боевых условиях, – любезно ответил Помпилио и повернулся к дверям. – Марина, ты останешься на мостике.

И вышел прежде, чем Старшая Сестра успела ответить.

– Я… – Марина развела руками, после чего испуганно посмотрела на спорки. – Мне остаться?

Старшая Сестра наградила девушку ледяным взглядом, после чего перевела его на поднявшегося на мостик жреца:

– Ты встретил нашего друга?

– Похоже, он меня не заметил, – хмуро ответил Алокаридас.

– Мессер увлечен предстоящим сражением, – робко пояснила Марина.

– Что она здесь делает?

– Пусть остается. – Старшая Сестра подошла к лобовому окну, помолчала, после чего неожиданно спокойно произнесла: – Кажется, я понимаю адигена: ожидание воздушного боя немного… нервирует.

– А если боя не будет? – едва слышно спросил остановившийся рядом с женщиной жрец. – Если экспедиционный цеппель не вооружен?

– Я запрещаю трогать Помпилио до тех пор, пока враг остается в воздухе, – также шепотом ответила Старшая Сестра. – Мы обязаны сохранить тайну Ахадира и не должны рисковать.

Тяжелые пушки «Неудержимого» были размещены треугольником: одна на носу и две по бортам, обеспечивая импакто максимально возможный сектор обстрела. Конструкция орудийных башен оказалась старой, но не устаревшей, и обеспечивала приличный угол возвышения – дальность в четыре лиги считалась весьма неплохим показателем для восьмидесятимиллиметровых пушек. Стволы находились в нормальном состоянии, механизмы работали исправно, одним словом, доклад, что подготовил инспектировавший оружие Мон, обнадеживал.

Когда Помпилио появился в носовой башне, Лео уже находился там – сидел на табурете, облокотившись на казенник, и травил анекдоты. Собравшиеся вокруг артиллеристы периодически покатывались со смеху, и во взглядах, которые они бросали на старого капитана, не было даже намека на подозрительность и враждебность. Мон выполнил приказ Помпилио на «пять»: пустил в ход все свое обаяние и завоевал расположение спорки.

– Доложите!

Жесткий офицерский тон заставил артиллеристов собраться:

– Орудие готово к бою, мессер.

– Ждем не дождемся, когда на горизонте появится противник, – добавил поднявшийся на ноги Лео.

Помпилио кивнул, жестом разрешая расчету стоять «вольно», после чего осведомился:

– Где Мойза?

– Остался у кузеля.

– Он инженер, – объяснил старший спорки. – Ему нечего делать в орудийной башне.

– Хорошо. – Адиген взял в руки бинокль. – Заряжайте орудие.

– А что это за ракета? – громко спросил один из артиллеристов.

Предрассветное небо прочертила тонкая зеленая молния.

Теперь их осталось пятнадцать. Всего пятнадцать: два игуасца и тринадцать менсалийцев. Запланированная резня превратилась в ожесточенное побоище, в котором полегло несколько человек, бывших сейчас на вес золота, но Секач не расстроился. Или не показал виду.

– Мы успели вовремя, – хмуро бросил он Дану после боя. – Эти суки планировали нас перебить.

– Осталось понять, кто отдал приказ: Осчик или Вандар?

– Ты говорил, что Вандар хотел задержаться, – припомнил Берт, покусывая губу. – Так что наша гибель на руку галаниту.

– Я с удовольствием перережу ему глотку.

– Нет, Осчик – мой. – Секач сдавил рукоять секача. – Обещаю – ему будет очень больно.

– Как скажешь. – Баурда оперся на карабин и тяжело вздохнул: – А теперь самое главное, Берт, – добраться до цеппеля.

– На «Докторе» могли слышать перестрелку, так что не будем заморачиваться с Камнями, – решительно произнес Секач. – Скажем, что на нас напали спорки и перебили изрядную часть солдат. В любом случае, нам тут не удержаться.

– Переодень пару своих ребят в галанитскую форму.

– Согласен. – Берт выдержал паузу. – Возможно, нам не придется нападать на ребят с цеппеля. Вандар не дурак, пересчитав нас, он поймет, что экспедиция провалилась.

– Обо мне не волнуйся: я буду молчать о заговоре, – твердо пообещал Баурда. – Но если Вандар откажется…

– Мы с тобой отправимся на цеппель в первой же корзине, Дан. Если Вандар откажется уходить, то…

– Мы все еще союзники.

– Именно.

Мужчины пожали друг другу руки.

А примерно через четверть часа Секач пустил в небо зеленую ракету, призывая «Черный Доктор» к храму.

– На что ты рассчитывал, идиот? Думал, я не контролирую команду?

– Десятерых ты не проконтролировал, – холодно ответил Осчик.

– Шестерых, Вальдемар, всего шестерых: Петер тебе наврал. – Вандар топнул ногой. – Я знал о твоем тупом заговоре с самого начала, чтоб меня манявки облепили. А знаешь, почему я знал? Потому что никогда тебе не доверял, понял? Ты галанит, Вальдемар, хочешь ты того или нет, но бороться с собственной породой ты неспособен. Вы всегда будете искать способ обмануть, предать или ударить в спину, чтобы захапать себе всю добычу. Мне пятьдесят лет, Вальдемар, я вдоволь насмотрелся на твоих сородичей, и потому ни на миг не выпускал тебя из поля зрения!

Допрос Вандар устроил на мостике. Поставил связанного Осчика к стене, а сам разгуливал вокруг, не забывая прихлебывать из кружки крепкий кофе с коньяком. Зрители – астролог, рулевой и шифбетрибсмейстер – понятливо помалкивали, не мешая капитану наслаждаться моментом.

– Ну, хорошо, ты меня обыграл, Жак, – устало произнес Вальдемар. – Доволен?

«Тебе весело, тупая скотина? Радуйся, пока есть возможность. Как только ты вернешься в Герметикон, тебя возьмут агенты Департамента и станут рвать на части! Вот тогда ты запоешь…»

Приятные мысли заставили Осчика улыбнуться.

– Веселишься? – удивился Вандар.

– Ты ведь меня не убил, – пожал плечами галанит. – С чего мне плакать?

Капитан покачал головой:

– Не хочешь узнать, что стало с остальными бунтовщиками? С теми, кто пошел за тобой.

– Мне плевать.

Что значат жизни безмозглых пиратов? Грязные предатели не заслуживают ничего, даже воспоминаний.

– Я распорядился выбросить их за борт.

– Мне плевать, – повторил Осчик.

Астролог и шифбетрибсмейстер, молча стоявшие за спиной Вандара, переглянулись: даже их, пиратов, поразило безразличие галанита.

– Ты будешь находиться под арестом до конца экспедиции, – произнес Вандар.

– Хорошо.

– И твои люди тоже.

– Хорошо.