— Согласна, — ответила я, снова ощущая сладость его губ.

Алэрин.

Сколько мне всего хотелось сделать с Трин за то, что отправилась на Заброшенный Остров вместо меня, только небо знает! Но увидел ее — и все чувства: страх, беспокойство, злость, отчаяние переплавились, сливаясь в одно «люблю».

И это придало сил в схватке с Азелерой. Просто когда ты знаешь, что тебя ждут, невозможно проиграть. Магия от любви только мощнее становится, а стихия отзывается охотнее. И я знал ради чего метаю молнии, а мачеха… В чем‑то мне ее даже жаль. Столько ненависти и злобы, которая рушит изнутри. И ведь этого сама не понимает.

Наверное, мы бы бились долго, но стоило ей упомянуть, что все последние напасти на Кардос, ее рук дело, а Трин она желала убить, причинив тем самым мне боль, я перестал играть в благородство. Азелера сама напросилась.

И отец так вовремя вернулся.

На ненависть к нему не осталось ни сил, ни желания. Хотелось мира в душе. Его несла Трин. И допустить, чтобы с ней из‑за моей проклятой гордости что‑то случилось… Я никогда не умел строить отношения с близкими, а придется. Как ни крути — они моя семья. И если кто‑то из них поступает неправильно, от этого они не перестают быть моими родственниками.

Непросто с таким смириться, но я попытаюсь. Ради Трин.

Как же не хотелось ее оставлять одну даже на минуту! Но и просьбу отца, я игнорировать не мог.

Странно было с ним встретиться и просто… разговаривать. Чаще всего мы ругались, не слыша друг друга. Вечная проблема всех отцов и сыновей — непонимание. И на свадьбу его нужно пригласить, хочу я того или нет. Ради мира.

Бракосочетание с Трин у нас совсем скоро. Она, правда, еще не знает. Но больше я не вытерплю, слишком долго ждал. Лишь зацветут яблони, засыпят белым землю, состоится церемония. И Трин будет прекрасна в наряде невесты…

Она и сейчас, задумчиво сидящая на берегу, пленит мое сердце. И я клянусь, что буду любить ее вечность. А может быть, и дольше. Кто знает?

10 лет спустя.

Алэрин.

— Ты опять меня не слушаешь! — возмутился Рэм, бросая бумаги на стол.

Я улыбнулся и откинул волосы. Что тут скажешь?

Все мысли сегодня о доме, Трин и детях. Она уже наверняка приготовила ужин, накрыла стол и пытается уговорить пятилетнюю Рину и трехлетнего Делла лечь спать. Но они не слушаются. И даже любимая ими сказка о Морском Боге и его колеснице не заставляет оказаться в кровати. Трин и сама за меня волнуется, ждет… И пока не вернусь, остается на берегу.

Я представил, как она сидит на ступеньках нашего дома, прислонившись к белокаменной колонне, увитой дикой орхидей, вглядывается в шепчущее море. И Рина с Деллом носятся по нагретому за день песку, смеются, когда с ними играют волны. Магии в них всего капля, еще спит, но море оба чувствуют и любят.

В выходные на остров приплывут Нарис с Лотта, захватив трех своих сыновей. И место, которое все считали проклятым и забытым, еще больше оживет, наполнится детским смехом. Странно, что именно на Заброшенном Острове, мы все чувствуем себя в безопасности. Древняя магия охраняет, делится силой. Хотя несколько лет назад мы с Трин жили в Кардосе. И те времена тоже были счастливыми.

Мой дом из мрачного превратился в уютный и теплый и давно стал нашим прибежищем. И возвращаться в него после трудного дня вдвоем — что может быть лучше?

Но кто бы знал, как долго я убеждал Трин после окончания Военно — морской Академии и принесения клятвы стихии, пойти ко мне работать, стать второй помощницей. Да я ее на свадьбу быстрее уговорил, всего‑то за две томные ночи любви. А работать со мной Трин отказывалась, все боялась, будто ничего не получится. Но когда поняла, насколько нам обоим спокойнее рука об руку биться с нежитью, сдалась. Правда, я так и не привык, что моя жена — воин. Но с этим ничего не поделаешь. В любом случае я ее буду защищать. Всегда.

— Может, хватит в облаках витать! Давай закончим разбираться с этими проклятыми поставками дурман — травы для целительских снадобий, и я тоже отправлюсь…

— Мечтать? — усмехнулся я.

Друг вздохнул и прикусил губу.

— Она, наконец‑таки, согласилась на свидание, — выпалил Рэм.

Я мысленно вознес хвалу всем богам, которых знал. Свершилось! Четвертый месяц пошел с того момента, как Рэм влюбился в магистра Тару и стал невыносимым. Если учесть, что чувства поначалу были не взаимны, а Рэма эта несносная женщина никак не воспринимала всерьез, характер у друга стремительно портился.

— Тогда к бездне морской эти поставки! — заметил я, поднимаясь. — Завтра доделаем.

Рэм нахмурился, я закатил глаза.

— Пожалуй, ты прав. Все равно сосредоточиться не получается. И весна еще за окном…

Он поднялся, и мы распрощались.

Я оказался на улице, вдохнул запах цветущих яблонь, потянулся к ним рукой. До десятой годовщины свадьбы нам с Трин ждать еще неделю. Но разве нужен повод, чтобы делать подарки любимой женщине?

Улыбнулся, чувствуя себя безмерно счастливым, и быстрым шагом направился к морю. Там, за горизонтом, меня ждет моя семья.

Тринлейн.

Я смотрела, как солнце тонет в воде, раскрашивая небо и море в золотые и алые оттенки. Ал скоро будет здесь. О его приближении шепчут волны, и улыбка сама лезет на лицо. И я собираюсь вскочить со ступени, броситься ему навстречу, но Рина и Делл успевают первыми.

Их босые ноги тонут в песке, а смех тает где‑то далеко, за верхушками пальм. Ал тоже хохочет, подхватывая их на руки. И наши глаза, наконец, встречаются. Он отпускает детей, и я все‑таки не выдерживаю, срываюсь на бег, желая как можно скорее очутиться в объятьях мужа.

И мир привычно замирает, едва его руки меня обнимают, а губы покрывают лицо и шею ласковыми, но жадными поцелуями.

— С возвращением, — прошептала я.

— Люблю тебя, — отозвался он.

Я улыбнулась, заглянула в сияющие глаза. Они по — прежнему напоминают мне незабудки, и Ал всегда фыркает, когда я об этом говорю. Он же сильный и смелый маг, а я сравниваю цвет его глаз с цветами. Иногда Ал безумно смешной. Но за это я его люблю еще сильнее. Хотя казалось бы, куда больше?

— От тебя пахнет…

— Яблоней, — прошептал он.

— Весной, — ответила я.

— Ветки лежат на берегу. Надо забрать, пока наши сорванцы до них не добрались, — еще тише заметил Ал, смотря на меня сумасшедшим взглядом.

Я слишком хорошо знаю, что будет дальше. К щекам приливает румянец, и безудержно хочется смеяться. И все мелкие неурядицы дня тают вместе с последними лучами заходящего солнца.