— Итак, кто такая Люсинда? Интересно, что в старом письме Люсинда обращается к какому-то человеку, которого называет «Г», и у которого расспрашивает об успехах своей дочери в вечерней школе. Очень старое послание.

Картер задумчиво взъерошил густую темную шевелюру.

— Элли, родители хоть раз в жизни говорили тебе правду?

У девушки на глазах неожиданно выступили слезы.

— Не знаю, — сказала она, изо всех сил стараясь не разрыдаться.

Картер взял ее за руку.

— О’кей. Давай попробуем суммировать полученные нами сведения. — Каждый пункт он отмечал легким хлопком по ее ладони. — Ты не слишком сильна в английском. Твоя мать, вероятно, посещала эту школу. Люсинда — или вправду твоя бабушка, или так считает. В любом случае, твои родители забыли сообщить тебе о ее существовании. Или не захотели. И держали тебя в неведении на этот счет всю жизнь. Но кем бы Люсинда ни была, она весьма важная особа, поскольку позволяет себе отдавать приказы Изабелле. — Казалось, он закончил, но, минуту помолчав, добавил еще одну фразу: — Да, у Изабеллы еще очень забавное прозвище.

Элли улыбнулась уголками губ.

— Вот, пожалуй, и все.

— Да… Не слишком много.

— Не слишком, — согласилась Элли.

— О’кей. Отложим пока эту информацию. Необходимо обдумать, как можно ее использовать. — Он посмотрел на тис, изображенный на стене часовни. — Теперь поговорим о письме.

Письмо, найденное им на столе Изабеллы и написанное директрисе неким Натаниэлем, датировалось несколькими днями раньше. Оно было коротким и злым. «Инцидент в ночь летнего бала является лишь пробным камнем. Я могу устроить нечто куда более значительное, — в частности, говорилось в нем. — Дайте мне то, что должны, или я уничтожу Киммерию собственными руками». В письме также указывались дата и время «парлея в обычном месте». Если верить письму, указанный «парлей» должен был состояться завтра в двенадцать часов ночи. Но о месте встречи не упоминалось ни единым словом.

— Что это за парлей такой? — спросила Элли.

— Военный термин, — ответил Картер. — Обозначает переговоры о прекращении огня или временном приостановлении военных действий.

— Понятно, — сказала Элли. — Значит, встреча определенно будет неприятной.

Потом, сидя рядом с Картером на деревянной церковной скамье, она задала ему свой главный вопрос.

— Ну так что? Мы склоняемся к мысли, что Рут убил Натаниэль?

Картер серьезно на нее посмотрел:

— Не знаю. У нас ровно столько информации, сколько Натаниэль посчитал нужным дать. Никакие имена не упоминаются. Но меня вот что еще интересует: зачем он сделал то, что сделал? Почему угрожает? И что именно должна Изабелла ему передать, но не хочет? И почему «это» настолько для него важно?

Элли намотала на палец прядку и перевела взгляд на то самое изображение тиса, которое перед этим рассматривал Картер.

— Я где-то читала, что большинство жертв знали своих убийц. Часто это члены семьи или сексуальные партнеры. — Она отпустила прядку и посмотрела на Картера. — Чего бы я только ни дала, чтобы пролистать файл Рут Дженсен. Я это к тому, что Натаниэль может оказаться ее отчимом, дядей или кем-нибудь в этом роде.

Картер покачал головой.

— Если это правда, зачем ему давить на Изабеллу, с которой у него, если читать письмо между строк, сложились давние отношения. У Изабеллы находится некая вещь, которую она не хочет отдавать и которая так ему нужна. Какая связь между всем этим и убийством Рут? Лично я не вижу в твоем предположении никакой логики.

— А я вообще не вижу в этом письме смысла и логики, — сказала Элли. — Пока кто-нибудь не расскажет нам, что за чертовщина творится в этой школе.

Картер уставился на нее во все глаза.

— Точно, Элли! Все именно так. Мы заставим их рассказать о том, что здесь происходит!

— Кого? Как?… — спросила, запинаясь, изумленная Элли.

Картер наклонился к ней с порозовевшими от возбуждения щеками.

— Все очень просто. Изабелла встречается с Натаниэлем завтра ночью. Я последую за Изабеллой до места встречи, где-нибудь спрячусь и подслушаю их разговор. После этого, мы сможем решить, как быть дальше.

— Прекрасная идея! — воскликнула Элли. — Я иду с тобой.

Он пристально посмотрел на нее.

— Ни за что.

— Попробуй заставь.

— Элли…

Она проигнорировала его умоляющий взгляд. — А почему, собственно, нет? В этом деле слишком много всего, что касается меня и моих близких. Это моя жизнь, Картер. И я имею право знать, почему она вся так перекорежена.

— Элли, это опасно. Очень опасно. Кроме того, тебя могут исключить. Нет, Элли, это плохая идея.

— Послушай, Картер, есть одна вещь, о которой я тебе не сказала. В письме матери, которое я обнаружила в своем файле, упоминается мой брат Кристофер. В частности, там есть такая фраза: «А что если его забрали?» Картер, я могу узнать, что случилось с Кристофером! Я просто обязана пойти с тобой.

Они смотрели друг на друга не менее минуты.

— О’кей! — наконец произнес Картер обреченно. — Ты идешь со мной. Но не потому, что ты меня убедила. Просто если я откажусь, ты ведь все равно туда потащишься — одна…

— Спасибо тебе! — воскликнула Элли, бросаясь ему на шею.

— Одно условие, — произнес Картер, высвобождаясь из ее объятий. — Слушаться меня во всем и действовать по моему плану.

— Согласна!

— Интересно, сколько лет чистилища мы получим, если продолжим осквернение часовни? — осведомился Картер, привлекая ее к себе и вдыхая аромат ее волос.

Прижимаясь к стене и двигаясь по карнизу женского крыла, Элли пробиралась на крышу. Ей нужно было попасть в комнату Картера.

Четверть часа назад начался комендантский час. Вечер стоял темный и ясный — лучшие условия для побега.

Она уже миновала одно окно; теперь осталось пробраться мимо окна Кэти — и вот он, заветный спуск. Встав на цыпочки и вытянувшись в струнку, она заглянула за край оконной рамы. Хотя в комнате горел свет, в комнате, похоже, никого не было.

«Дорога свободна», — подумала она и двинулась, крадучись, по карнизу мимо комнаты Кэти. Но по пути что-то задела и сбила носком туфли: то ли камушек, то ли упавший с крыши обломок черепицы. Он полетел вниз и с отчетливым стуком упал на дорожку. Элли замерла на месте, раздумывая, как быть. То ли быстро пробежать оставшееся до спуска расстояние, подняв еще больше шума, то ли подождать.

— Кто там? — осведомился женский голос в каких-нибудь трех футах от ее правого локтя.

Элли затаила дыхание. Она была одета в спортивный костюм для бега — темно-синие эластичные брюки и такого же цвета футболку. Учитывая, что туфли на резиновой подошве у нее тоже были темные, в чернильной темноте вечера она была почти человеком-невидимкой.