На следующее утро дружинники снова собрались в подземелье, чтобы проверить оставшиеся закоулки. Они укладывали факелы и накидывали на плечи непромокаемые плащи из рогоза. Еще один рутинный день, и почти никто уже не верил, что удастся отыскать кости проклятого Корибута. Знать, ошибся князь.

И только кмети и помогающие им отроки спустились в темницы, как со стороны западных ворот прибежал стражник. Окинув взглядом ещё не разошедшихся кто куда старшин он громко гаркнул:

— Драккары подходят к пристани!

Хальвдана словно по загривку дубиной ударили, да и Бажан опешил не меньше, хоть после бунта верегов все и ожидали, что Ингвальд прибудет рано или поздно.

— Много? — воевода жестом подозвал к себе часового ближе.

Тот подошёл и добавил чуть тише, но отчётливо чеканя слова.

— Два драккара, больше пока не видно.

— С драконами?

Стражник помотал головой.

— Без драконов.

Заметное облегчение пронеслось по лицу Бажана, да и Хальвдан удовлетворённо вздохнул. Конечно, два драккара — небольшая сила для того, чтобы напасть на укреплённый город, но крови могли и попортить. А раз вереги решили не пугать духов здешних земель головами драконов на носах кораблей, значит сначала разговор будет. Надо встречать.

Стражника с вестью отправили дальше — к Кириллу. Тем временем подготовили лошадей, чтобы скорее добраться до пристани. Как только князь вышел во двор в сопровождении отрока, что нынче заменял Лешко, и без лишних расспросов погрузился на коня, Хальвдан и Бажан вместе с некоторыми сотниками выехали вслед за ним. Конунга должны встречать старшины, чтобы оказать надлежащее почтение.

Весть о чужеземных кораблях уже пронеслась по городу. На людей напала лёгкая суматоха, на всех углах говорили о прибытии верегов и гадали, с добром те пожаловали или с худом. А когда по улице проехал и сам правитель с ближниками, горожане всколыхнулись ещё больше.

Они, держась на добром расстоянии, толпились на пристани, с любопытством поглядывая на верегов, что уже сходили на берег. Высыпали из харчевен и высовывались в окна постоялых дворов. Кирилл придержал коня, и тот пошёл спокойным шагом. Стук подков о деревянную мостовую разносится далеко вокруг. Но потонул в сплошном гвалте собравшихся у русла Нейры людей. Горожане расступались, пропуская его к драккарам. Хальвдан издалека уже увидел, что Ингвальд на берегу. Тот, откинув с ноги плащ и показывая богатую секиру на поясе, спокойно наблюдал, как выгружаются его люди. А за спиной конунга стоял Сигнар. Его-то какая нелёгкая принесла?

Кирилл спешился, бросил поводья отроку и, поправив на плече чуть съехавшее от скачки набок корзно, неспешно вышел к Ингвальду.

— Варт ду хэйлюр, Ингвальд [1]! — зычно поприветствовал его.

Конунг коротко и скупо улыбнулся. Но в следующий миг его лицо снова приобрело прежнюю суровость. А ещё больше помрачнело, когда он обратил взор на Хальвдана. Будто кольнула его вдруг былая обида, о которой, казалось, все уже давно позабыли. Однако Ингвальд шагнул навстречу Кириллу, протягивая руку. Они обхватили друг друга за запястья и крепко пожали. Хоть и радушной вышла встреча, а понятно, что разговор за ней последует не столь приятный.

— Здрав будь, Кирилл, — с заметным акцентом произнёс конунг ответное приветствие.

Сигнар же пока молчал, лишь всё так же стоял в стороне и не сводил изучающего взгляда с князя. А Хальвдана будто и не замечал вовсе. Он возмужал ещё больше за те два лета, что они не виделись, вплёл в бороду и волосы косы. Над левым ухом у него протянулся неровной дугой не слишком давний шрам. И появился в его взгляде знакомый с детства отцовский холодный блеск. Пожалуй, братец был больше похож на мать, а вот взгляд ему достался от Карскура. Хоть Сигнар его, наверное, почти и не помнил — слишком мал был.

Конунга и его ближников сопроводили до детинца. Остальные прибудут позже — им и в дружинных избах места хватит. Сразу по возвращении Кирилл дал приказ готовить к вечеру большое угощение для гостей издалека. И немедленно закипела работа в поварне. Засуетилась челядь.

А князь и конунг прошли в чертог вместе с соратниками — для начала и объясниться не помешает: всё же, зачем прибыли? Хоть и понятна причина.

Для гостей отроки, пыхтя от тяжести, притащили массивные кресла. Ингвальд тут же опустился в одно из них — хоть и крепкий ещё воин, а в его лета долгий путь отбирает много сил. Сигнар встал за его правым плечом.

Хальвдан с Бажаном тоже заняли свои места подле князя. А чуть погодя пришёл и Виген, с почтением кивнув конунгу.

— Видят Боги, не собирался я к тебе этим летом, Кирилл, — заговорил Ингвальд на верегском. Но все старшины в меру своего разумения понимали его. Всем с северянами много разговоров вести доводилось. — Почти все мои драккары ушли через море на запад. И я отправился бы туда тоже… Но случилось так, что ты убил мою дочь. И я не смог оставить такую несправедливость в стороне.

Сигнар при этих словах гневно скривил губы. Знать, он Ингвальда и вовсе на войну уговаривал. Да только конунг давно уже растерял молодецкие пыл и неразумность.

— Я не хочу оправдывать себя в твоих глазах, конунг, — степенно ответил ему Кирилл. — Но Геста натворила здесь немало скверных дел. Она покушалась на жизни моих людей. И к тому же не хранила мне верность. Я не должен был поддаваться гневу… Но не смог сдержаться. В этом моя вина.

Ингвальд скорбно и задумчиво склонил совсем поседевшую за последние лета голову. Огладил короткую бороду.

— Геста часто была несносной, — после короткого молчания продолжил он. — Но всё ж она была моей дочерью. И думаю, будет справедливо, коль ты заплатишь мне за её жизнь откуп. Раз уж в случившемся есть её вина, я не стану говорить о кровной мести.

Кирилл с готовностью кивнул.

— Я готов заплатить столько, сколько потребуется, Ингвальд. И приношу тебе свои искренние извинения за ту потерю и горе, что нанёс твоему роду.

Тот снова выразил удовлетворение лишь короткой улыбкой. Не знаешь об этом его обыкновении, так и не заметишь, пожалуй. Зато Сигнар нетерпеливо переступил с ноги на ногу и вдруг вышел вперёд.

Кирилл удивлённо на него глянул.

— В отличие от доброго и, без сомнения, мудрого конунга, — в его тоне почувствовался колючий упрёк, — я не собираюсь оставлять смерть Гесты без ответной крови.

Глупец. Так и не смог, видно, забыть огненноволосую конунгову дочь. Хоть и красуется на его руке кольцо, которое говорит, что он уже обрёл другую жену. Уж верно, она не