— Да, иначе меня сейчас не было бы здесь.

— Вы, кажется, порядочный нахал, — пробурчал Прайс не совсем уверенно.

— Я приехал сюда не для того, чтобы играть словами, — заметил Можайцев. — Позвольте мне изложить суть дела. — Прайс кивнул в знак согласия. — Мне трудно говорить с вами о моральных категориях — они для вас пустой звук, — продолжал инженер. — Однако, к сожалению, именно с них и придется начать… Вы и Харвуд воспользовались моим недугом — я пристрастился тогда к алкоголю — и заставили мой мозг трудиться над изобретениями, направленными в первую очередь против моей родины. Вы были уверены, что мне чуждо само понятие «родина», ведь я же был изгоем. Но вам и этого было мало, и вы опутали меня кабальными условиями, окружили своими агентами, фактически создали мне тюремный режим жизни в Брайт-ривер. Но и этого вам показалось мало — вы отняли у меня сына, — ребенок оказался заложником, — теперь Можайцев говорил взволнованно и гневно. — Вы чудовище, Уильям Прайс! И вы, превративший в заложника моего ребенка, смеете пугать меня смертью!

Прайс хмуро перебил:

— Я ничего не знал о вашем сыне.

Можайцев резко возразил:

— Вы могли не знать о том, что Аллен Харвуд похитил у меня ребенка, лишь какое-то короткое время… А затем? Когда вы узнали, что же изменилось? Где мой сын?

Прайс презрительно рассмеялся.

— Об этом вам придется спросить Харвуда, если вы, конечно, получите такую возможность. Разве вы сами не понимаете, что жизнь вашего ребенка будет сохранена, если…

— Ни слова, сэр, — почти выкрикнул инженер, — я не стану благоразумнее в том смысле, как это понимаете вы. Ведь я уже сказал — понятие о моральных категориях для вас пустой звук. Для вас, но не для меня! Родина! Когда я почувствовал, что у меня есть родина, далекая, но любимая земля, далекий, но любимый народ, миллионы родных мне людей, — я возродился и стал человеком. Я мечтал уехать на родину…

— С украденными у меня чертежами, — хихикнул Прайс.

— Эти чертежи — продукт моего мозга, моего! — сдержанно произнес Можайцев. — Итак, я мечтал… Но вы, конечно, информированы Харвудом — агентура Карла Функа сумела завладеть документацией установок «М-1». Ситуация изменилась: и вы и Функ приняли меры к тому, чтобы схватить меня и заставить продолжить работу над моим изобретением, каждый в своих интересах. Ни у того, ни у другого ничего не вышло — я предвидел охоту на меня. Функ перехитрил не только меня, но и вас, — ведь в конечном счете установки «М-1» нужны не мне, а прежде всего вам. Не так ли?

Прайс кивнул. Можайцев продолжал:

— Я решил лишить вас возможности создать мои установки и пустить их в дело и выполнил это мое намерение, но оказалось, что это только часть задачи, поставленной передо мной жизнью: я обязан помешать Карлу Функу воспользоваться моим изобретением. И в этом пункте наши интересы сходятся, сэр.

Прайс сказал неопределенно:

— Мистер Харвуд сделает все, что надо.

— Мистер Харвуд ничего не сумеет сделать, — возразил Можайцев. — Он послал к «волчьему логову» Шервуда, но того выследили немцы и убили. Шервуд ничем уже не поможет ни Харвуду, ни вам, сэр. Разведывательные данные Шервуда были нужны для того, чтобы найти место, где прячется с моими установками инженер Шольц, и попытаться так или иначе уничтожить их. Харвуду потребуется много времени для того, чтобы повторить розыски вольфшанце Функа, и еще неизвестно — не окончится ли его затея тем же, чем кончил Шервуд. Мне нет необходимости искать ни Шольца, ни изыскивать пути подхода к его «логову» — мне известно и то и другое.

— Вы скажете это мне, — многозначительно заметил Прайс.

Но Можайцев не обратил внимания на его тон.

— Я сделаю больше — сам уничтожу то, что я когда-то создал, — сухо сказал он. — Уничтожу вместе с Шольцем и со всем тем, что построил там Функ.

— Что вы хотите за это? — Прайс с любопытством вскинул глаза на русского.

— Вы должны сохранить жизнь моего сына. Вы должны обещать мне отослать его в Россию — таковы мои условия и моя последняя воля, — ведь вы хорошо понимаете: я погибну там в вольфшанце — или при взрыве, или от рук подручных Карла Функа, я уже встречался с ними… — Перед глазами Можайцева встала картина пережитого в Северной Норвегии: пожар и выстрелы в горах, скользящая по фиорду шхуна Леграна, друзья на вершине утеса…

— Хорошо, — согласился Прайс. — Даю вам слово — ваша просьба будет выполнена.

— Я не верю вашим обещаниям, мистер Прайс, — с горечью заметил Можайцев, — прежде чем я покину Штаты и отправлюсь туда, откуда не вернусь, я должен повидаться с сыном.

— Ваш сын здоров, но мистер Аллен Харвуд на всякий случай спрятал его где-то на краю света, — поэтому при всем желании я не имею возможности обещать вам ни немедленной встречи с сыном, ни немедленной передачи его представителям советского консульства в Нью-Йорке, — деловито сказал Прайс. — Я понимаю ваше недоверие ко мне, — он криво усмехнулся, — но, право же, иного выхода нет. Подумайте — какой мне смысл обманывать вас? Зачем мне ваш ребенок? Я скажу мистеру Харвуду о моем обещании вам, и он сделает так, как вы хотите.

Можайцев долго молчал. Потом устало сказал:

— Мне ничего не остается, кроме как надеяться на то, что вы выполните ваше обещание, сэр. В самом деле — зачем вам брать на себя смерть моего мальчика?.. До сих пор мы говорили о том, что я хочу получить за уничтожение вольфшанце Функа. Теперь я скажу, что мне надо для того, чтобы успешно провести операцию в Пиренеях. То, что для этого необходимо, можете мне дать именно вы, сэр.

— Что же это?

— Ваше оружие, мистер Прайс. Да, да, вы не ослышались — мины, вернее, «адские машины» с той самой начинкой. Вы сможете сделать так, чтобы какая-то часть этого оружия была доставлена, скажем, в Пиренеи и передана в мое распоряжение, разумеется, при соответствующем контроле Харвуда. От помощи в этом деле я не откажусь — мне будет нелегко организовать взрыв «волчьего логова».

Прайс долго сидел молча, размышляя. Можайцев оказался умнее, чем он о нем думал: уничтожить в лице Карла Функа опасного соперника в космосе представлялось «королю урана» абсолютно необходимым, как-никак ход работ инженера Норриса на Земле Бэтси был тесно связан с этими проклятыми установками «М-1».

И Прайс согласился. Требовалось некоторое время, чтобы организовать тайком отгрузку и транспортировку оружия.

Наконец все было готово, и Можайцев возвратился в Европу.

Посылки Прайса пришли в пункты назначения в точно назначенные сроки.

Итак, предстояло идти на опасный штурм «Каньона смерти».

И вот Можайцев и, как всегда, подвижный, энергичный Франсуа снова идут «подземным вариантом», маршрутом, намеченным ими совместно с профессором Пьером Леграном, хотя сам ученый в экспедиции участия не принимал. Это именно экспедиция, тайком подготовленная Алленом Харвудом по приказу Уильяма Прайса: три десятка человек, присланных в помощь инженеру Можайцеву, специальное снаряжение — спальные мешки, палатки, веревочные и стальные лестницы, каски, водонепроницаемые костюмы, карбидные лампы, электрические фонари, даже сделанная по чертежу профессора лебедка с особым устройством, телефонные аппараты и тщательно упакованный груз, «подарки» Прайса Карлу Функу.