* * *

Эдвард проснулся рано, щурясь от безжалостно яркого света, – здравствуй, похмелье. Это все пойло, которое ему пришлось купить в «Кокосовой роще». Раз уж тебя заставили взять целую бутылку, приходится пить больше обычного – ведь ты же за нее заплатил, черт возьми! Он вывез Диану потанцевать: бедная девочка застряла в деревне со своей чванливой золовкой и трехлетним Джейми – веселого мало. Однако в начале вечера накатила усталость: он только что вернулся на лесопилку и был совершенно сбит с толку царящим там беспорядком. В самый продуктивный сезон Хью так и не удалось починить вторую пилораму. Да, блиц натворил дел – один из ангаров практически уничтожен, но все-таки… Со всех сторон сыпались заказы на твердую древесину – их фирменную, – однако им пришлось изготавливать фанеру. Станки не сильно пострадали, но Хью совершил ужасную ошибку – оставил все как есть после бомбежки, чтобы оценщики ущерба могли видеть полную картину повреждений – плохая идея, учитывая зимнюю непогоду! Впрочем, что толку обвинять беднягу: один, без поддержки семьи – не считая Рейчел, которая совершенно не разбиралась в делах, зато отлично управлялась с работниками, плюс болезнь Сибил – ему и так досталось. Хью и в лучшие времена артачился, но раньше им со Стариком хотя бы удавалось сообща настаивать на необходимых моментах. Однако хуже всего то, что наряду с упрямством Хью стал ужасно нерешительным, все больше походил на Рупа: вечно повторял, что подумает, когда решение нужно было принимать вчера. Два дня спустя дело не сдвинулось с места, и Эдвард даже позволил себе вспылить. Словом, полный упадок и неразбериха. С тех пор как призвали Стивенса, в бухгалтерии воцарился хаос. Кран вечно ломался, потому что Хью не мог выбить из производителей запчасти – дефицитные, разумеется. Грузовики тоже в плохом состоянии, некоторые нуждались в замене. К тому же работник, умевший чинить моторы, погиб осенью при бомбежке. Ночные дежурства на случай пожара – отдельный кошмар: людям, проработавшим весь день, приходилось еще и по ночам не спать. Поскольку девяносто процентов заказов шли от государства, бумажная работа возросла втрое. К концу дня ему даже захотелось поехать домой и провести тихий, спокойный вечер в семейном кругу. Однако он чувствовал себя виноватым перед Дианой, которая зависела от него все больше и больше. Этот ее муж служил в десантных войсках, им не давали отпуска месяцами.

Поскольку квартиру Дианы разбомбили, они поехали на Лэнсдаун-роуд – формально закрытый, но кое-какая мебель еще оставалась. Он знал, что ей здесь не нравится, и все же отель гораздо рискованнее. С той самой ужасной ночи с Луизой он стал панически бояться, что их с Дианой где-нибудь заметят. Одно дело – ночной клуб: туда ходили почти все, кого он знал, – и как правило, не с женами, ведь война разбросала всех по разным углам. А вот отель – другое дело.

Она крепко спала рядом. Ужин прошел отлично. Подали устрицы и даже настоящее масло к хлебу.

– Я знаю одного парня, – рассказывал он, – который брал булочку, вынимал из нее мякиш, запихивал туда масла, сколько влезало, и уносил домой к завтраку.

– Но это же ужасно! Все на тебя смотрят – официанты, посетители!

– А ему наплевать.

– Кстати, о масле: зря Геринг сказал «пушки вместо масла» – уж кто бы говорил! Выглядит так, будто все масло достается ему…

– …а все пушки – нам. Ты расстроилась из-за квартиры?

– Ну, знаешь… Все-таки дом. Правда, она мне никогда не нравилась, но там остались все мои вещи. Мне кажется, я годами кочую с места на место.

– Айла все еще непреклонна?

– Архетипичная золовка – не одобряет по умолчанию. Нюхом чует лакомый кусочек, но никак не докопается.

– Не представляю, за что тебя можно не одобрять.

– Уж она найдет! К тому же ты действительно лакомый кусочек. Даже не знаю, смогу ли там оставаться дольше.

– Ангус хочет, чтобы ты ехала к родителям?

– А, он всегда этого хочет. Я там просто не выдержу! Жуткое викторианское поместье в глуши, даже в августе зверский холод. А теперь еще они отказались от спиртного из-за войны.

– Боже правый! – Он был шокирован. – А это при чем тут вообще?..

– Они считают, что так патриотично, – пожала плечами Диана. – С другой стороны, мальчикам надо где-то проводить каникулы. Придется ехать, иначе я их вообще не увижу – у Айлы, как ты знаешь, места на всех не хватит.

Это было первое упоминание об отъезде, однако он не придал ему особого значения. После ужина поехали на Риджент-стрит, в клуб «Кокосовая роща». Было еще рано, около одиннадцати. Они припарковались рядом со входом.

– Виски или джин?

– Пожалуй, джин.

Он заказал бутылку и тоник, однако джин оказался таким противным на вкус, что они решили добавить лаймовый сок и содовую. В ожидании напитков пошли танцевать. Обнимая ее, он испытывал удовольствие, привычное и волнительное одновременно. На ней было лиловое платье под цвет глаз (хоть он этого и не заметил), шелк приятно облегал крупное тело и обнажал красивую грудь ровно столько, сколько нужно. Они медленно танцевали под «Все это – ты». «Мое дыхание весны», – подпевал он тихонько, глядя ей в глаза и улыбаясь, она сияла в ответ.

Когда музыка смолкла, она взяла его за руку и сказала:

– Милый, я так счастлива!

– А я всегда счастлив рядом с тобой, – ответил он.

Содовую все не несли, и он подозвал официанта; впрочем, их это не особенно беспокоило. Глотнув джина, она поморщилась.

– Вот сейчас напьемся и свалимся под стол!

– Разом, как две большие кегли. Боюсь, им это не понравится.

Закурив, лениво разглядывали танцующих. В толпе выделялась юная пара: гвардеец и высокая, довольно неуклюжая, рыжеволосая девушка в белом.

– Платье дебютантки, – определила Диана.

Однако их внимание привлекло совсем не это: молодые люди были так влюблены, что не могли глаз оторвать друг от друга. Опьяненные желанием, они еле двигались; иногда он склонял голову и касался губами ее белого плеча, та прикрывала глаза, и они вновь смотрели друг на друга, не отрываясь.

– Как трогательно, – заметил Эдвард – он и впрямь был тронут.

– Бедняжки, – отозвалась Диана. – Им, наверное, некуда идти.

– Да уж найдут куда, если захотят.

Она покачала головой.

– Они слишком молоды и слишком хорошо воспитаны. Наверное, он сделал ей предложение, а ее родители велели подождать – даже если его могут убить.

– Думаешь, пригласить их с собой на Лэнсдаун-роуд?

– Нет, конечно! Мне просто их жалко, вот и все.

Пауза.

– А что, ты собираешься туда?

– Увы. Я знаю, что там неуютно, зато безопасно.

– В смысле – никто нас не найдет, кроме твоей жены?

– Она за городом, клянусь!