Светлана едва успела собрать постельное белье и вручить его проводнице. На счастье Профи, проводница, которая могла его узнать, как раз спала, и он спокойно со своим саквояжем проследовал за всеми.

— Что-то ты легко одет, — посетовала Светлана, ежась от утреннего холода.

— Секундочку.

Профи передал Тонику саквояж и вернулся назад. Около титана, рядом с использованным бельем, на ручке двери висела его телогрейка. Видимо, проводница нашла ее в промежутке между вагонами и принесла сюда. Рассудив, что это его телогрейка и поэтому никому больше она принадлежать не может, Профи набросил ее на плечи и вышел из вагона.

— О, гроссмейстер! — хлопнул его по плечу Рустам и исчез за киоском.

Рядом выгрузилась большая группа горнолыжников, которые ехали в этом же вагоне. С ними о чем-то договаривался Виктор.

— Ребята! — раздался неподалеку звонкий голос Алисы. — Вы едете?

Она уже сидела в машине, выглядывая из окна на нерасторопных пассажиров, которые не могли сообразить, куда же им двигаться.

— Мы на автобусе поедем, — сказала ей Светлана. — Нас не ждите.

— До встречи в Итколе, — помахала рукой Алиса, и машина рванулась в темноту морозной ночи.

Тоник только успел кивнуть на прощание.

— Грузимся, — объявил Виктор, и все, подхватив свой багаж, направились к автобусу, который в это время разворачивался на площади.

— У них в группе как раз четверых не хватает, — объяснял по дороге Виктор. — Так что мы можем с ними до Иткола добраться и в гостиницу устроиться.

В автобусе под мерное журчание мотора всех сразу потянуло в сон, только неугомонные гитаристы сначала пробовали петь хором, но скоро сморило и их.

Тоник проснулся оттого, что голова Профи свалилась ему на плечо. Осторожно подвинувшись, он посмотрел в окно. Автобус ехал по краю пропасти. А на другой стороне сгрудились запорошенные снегом горы. Как же с них кататься? Тут можно так разогнаться, что и не остановишься. Мрачные исполины с усмешкой смотрели, как у их подножия ползла букашка, напичканная разноцветными живчиками, одним из которых почувствовал себя Тоник.

— Баксанское ущелье, — сказал отец. Неужели здесь тоже живут люди? Для чего же им понадобилось так далеко прятаться?

Впереди, на краю дороги, показался небольшой домик, сложенный из камня. Рядом стояли вооруженные автоматами люди.

Автобус остановился. Бородатый горец поднялся на приступочку и заговорил резким голосом с водителем, а потом показал на домик. Руководитель группы горнолыжников встал и, найдя глазами Виктора, позвал его на выход.

— Не ходи, Витя, — вцепилась в мужа Светлана, — что им от тебя нужно?

— Не бойся, Света, сейчас все выясним.

Мягким движением высвободившись, отец решительно пошел к выходу. Мама замерла, понимая, что остановить его не сможет.

Руководитель группы и Виктор зашли в домик, а через пять минут вернулись обратно.

— Налог собрали, — объяснил отец, усаживаясь на место.

— Какой налог? Эти грабители собирают налог? — не могла прийти в себя Светлана.

— Налог на мусор. Мы въезжаем на территорию заповедника. В Приэльбрусье тоже кто-то должен убираться.

— Как будто они будут убираться! — поморщилась Светлана. — Не могу представить их с метлой в руках.

— Они и не убираются. Хорошо, есть еще энтузиасты-мальчишки, летом ползают по склонам, собирают всю эту дрянь, которую выбрасывают туристы.

— Сами гадим, а потом жалуемся, — вмешался в разговор Тоник.

— Вот это речь не мальчика, но мужа, — довольно сказал Виктор. — Если бы все были такие сознательные, как мой сын. Верно мыслишь.

— Неужели нельзя собрать этот налог без автоматов? Я уже думала, нам всем конец, — продолжала недоумевать Светлана.

— Наверное, не все дают без автоматов, — подытожил разговор Виктор. — Отдыхайте, нам еще далеко ехать.

Профи поднял голову, приоткрыл глаза и замер, завороженный суровой красотой гор, освещенных утренним солнцем.

— Вот это да! — восхищенно протянул он. — И с этих гор мы будем кататься?

— Или кувыркаться, — поежился Тоник, представив себя летящим в пропасть.

— Есть новая информация, — понизив голос, заговорщицки произнес Профи. — Наш общий знакомый не один. Их как минимум трое. С одним из них я познакомился.

Тоник уважительно посмотрел на друга. Раньше Профи таким не был. Честно говоря, все ребята во дворе считали его немного трусоватым. Может быть, потому что он не любил драться?

— А ничего, что ты засветился?

— Нормально. Наоборот, будет повод около них болтаться. Я его хочу научить в шахматы играть. А самого главного пока вычислить не удалось. Он вызывает их условным сигналом. Запомни.

И Профи простучал на ладони серию двойных ударов.

Горы постепенно сдвигались, пропуская ребят в самое сердце Баксанского ущелья. Автобус уже ехал между высоченных сосен, облитых расплавленным золотом ослепительного солнца. Все в природе как будто замерло, настороженно внимая непрошеным гостям. А вот впереди, в глубине леса, показалось пятиэтажное строение, напоминающее собой обычный дом отдыха. Это и была гостиница «Иткол».

Возле окошечка администратора волновалась толпа обеспокоенных горнолыжников — мест в гостинице не было.

— Как же так? — возмущался крепкий, загорелый парень. — Мы ведь еще в Москве места заказали.

— Знаю я вашу Москву, — парировала администратор, — меня там три дня в милиции продержали за то, что у меня лицо нерусской национальности.

— Девушка, но это ведь не мы вас задержали!

— А, все вы одинаковые. Не стойте зря, мест все равно сегодня не будет.

— Антон, Павлик, вы приехали? — подбежала к ребятам Алиса. — Пойдемте погуляем.

— И в самом деле, — согласилась Светлана. — Идите пока погуляйте. А мы здесь во всем разберемся.

— А вон моя мама идет, — не без гордости показала Алиса.

По лестнице, держа Бориса под руку, спускалась Лариса Сергеевна. Все невольно залюбовались этой парой, как будто сошедшей с рекламных страниц глянцевых журналов.

— Здравствуй, Светланочка, — Лариса подставила щеку для поцелуя, — а почему вы еще не в номере?

— Мест нет, к сожалению. Вы нас всех опередили.

— А почему вы стоите в общей очереди? Это же туристические группы.

— В одной из групп оказались свободные места, и мы решили присоединиться. Им номера бронировались, значит, рано или поздно всех расселят. А сами мы теперь навряд ли устроились бы — самый сезон.