Чир задумался.

– Нет, – ответил Николай, глаза которого становились все более злыми, – не входят!

– Понимаю, – усмехнулась фея. – А если, допустим, три бутылки медовухи?

Наступила долгая, напряженная тишина. Чир грустно опустил голову.

– Софи, – сказала фея, чувствуя, что приближается решающий момент, – кажется, у нас есть еще маленькая бутылочка вишневки?

Девушка кивнула:

– Две литровые бутылочки.

– Какая ты все-таки… – Фея покачала головой.

– Нет! – Николай решительно вздохнул. – Со стиральной машиной не получается, мы не пьем… я хотел сказать, где мы ее в лесу купим? Трубы-то хоть у вас есть?

– Конечно, весной еще по дешевке купила – это у них называется «акция».

– Где? – растерянно спросил Николай.

– В лавке у болотных кикимор. – Фея насмешливо посмотрела на него. – Шучу, у компании «Южуралпродам».

Кот вдруг зашипел.

– Зна… комая фирма, – медленно сказал Николай.

Маленькая русалка, всхлипывая, прижималась к старшей подруге.

– Дядя Чир и дядя Тимофей были хорошими!

Леший показал глазами, что согласен. Говорить он не мог, потому что быстро жевал, рыбий хвост торчал у него изо рта.

– Зачем они ушли? Ну подумаешь, мы бы дядю Колю утопили!

Леший ответил глазами, что так уж получилось и теперь ничего не поделаешь.

– Не было у Николая жадности и злости, – сказала Цветочек. – Тяжело ему среди людей жилось, а мы его утопить хотели.

Настя протестующе всхлипнула:

– И правильно хотели!

У лешего появилась довольно сложная мысль, которую он не мог выразить взглядом, поэтому он напрягся и прошамкал:

– Ну, кому что на роду написано.

– Мы с Настей людей топим, потому что они из того мира, где мы утонули, – если нам так предписано, то им, значит, тоже!

– Сестренка милая, – заплакала девочка, – мы никого не пропустим! Пусть они сами узнают, как водой захлебываться и отбиваться, а потом не дышать!

– Не хотеть дышать. – Старшая русалка обняла младшую обеими руками и наклонилась к ней, как будто хотела ее спрятать. – Настенька, маленькая моя, были среди твоих знакомых такие, кто ради щегла стал бы голову подставлять?

– Нет, таких глупеньких, как дядя Коля, не было!

– Слышал я, что шибко страшно это – живым окаменеть. Лучше бы он вам попался, – сказал леший, дожевывая карасика. – Девочки, вы мне трех обещали!

– Дедушка, ты уже третьего скушал!

– Правда? Настенька, вы дедушку не обманываете?

Цветочек как-то странно, прерывисто вздохнула и вдруг тоже заплакала, закрыв лицо руками.

– Ну что ты, – забормотал торопливо леший, – пусть три. Я же не спорю!

Засунув руки в карманы и хмуро щурясь, Николай медленно шел вдоль канавы.

На другой стороне семенил не менее серьезный Тимофей. Иногда он останавливался, что-то заметив или задумавшись, и его хвост нервно дергался.

София достала ведро воды из колодца, но, по-видимому, не хотела идти домой. Она улыбалась и хихикала, склонив голову. Композитор прыгал на плече девушки, игриво клевал ее в ушко и нежно щебетал:

– Чив-чив! «О, милая прелестница!» – примерно так я начну новую балладу. К сожалению, мне в голову приходит только рифма «лестница»… а впрочем, годится: «Окно открыла юная прелестница, и вниз летит веревочная лестница – ее поймал веселый трубадур, любимец ловкий деревенских ду… ку…» Нет, я обязательно найду другую рифму, добрую, полную волшебной музыки!

Смутившись, композитор дал девушке немного передохнуть, взглянул на товарищей и растерянно спросил:

– Зачем, собственно, мы пошли посмотреть длинную яму?

Николай вздохнул и не ответил.

– Трубу туда бросим, – проворчал кот. – А ты ори погромче, чтобы ведьма догадалась, какие мы водопроводчики! И еще расскажи ей стихотворение про веселого трубадура.

– Тима, ты что! – возмутился щегол. – Не буду я для ведьмы петь!

– Миленькие, – сказала София, – я не люблю, когда вы плохо говорите о госпоже фее!

– Да она просто… – Николай осекся, встретившись взглядом с девушкой. – Ладно, извини.

Кот поднял голову, прислушался.

– Похоже, злыд… госпожа фея уже надорвалась колокольчик трясти.

– Ах! – Девушка взяла ведро и направилась к дому.

– Не бойтесь, прелестное дитя! – Щегол на плече Софии грозно нахохлился. – Я с вами!

Николай, перепрыгнув через канаву, взял ведро у девушки. Они молча дошли до порога дома. Теперь им тоже было слышно, как на втором этаже звенит колокольчик. Николай поставил ведро на порог.

– Спасибо. – Девушка заметно дрожала.

Мужчина кивнул и вдруг с привычной ловкостью поймал щегла.

– София, все обойдется, а вот композитор может дочирикаться, пусть он лучше посидит у меня в кармане.

Когда дверь за девушкой закрылась, Николай немного разжал кулак, и оттуда раздалось гневное чириканье:

– Ненавижу сидеть у тебя в кармане!

– Согласен, там темно и скучно, но и ты пойми: не надо, чтобы ведьма от злости позеленела, она и так девчонку каждые пять минут пилит. Мы отсюда свалим, а Софии здесь жить, и за каждое наше глупое слово она потом слезами умоется – или нам по фигу, потому что мы веселые трубадуры, а все бабы дуры?

– Коля, сейчас я скажу, что уже раньше спокойно и обдуманно решил: девочку я с ведьмой не оставлю!

– Вот знал я, что ты это скажешь, потому что крутой ты парень и голова у тебя большая. Ну и в какой хрустальный дворец ты Софию приведешь?

– Я во сне с Пелагеей Григорьевной разговаривал и обещал, что мы ее внучку с собой возьмем. Девочка будет жить – в другом мире она все-таки успела на дерево забраться, а волки бабушку разорвали и ушли.

– Чир, ты не обижайся, но мало ли с кем мы во сне беседуем. Тебе даже днем музы что-нибудь шепчут. – Помедлив, Николай спросил: – А что я теперь в другом мире делаю?

– Не знаю. Мы ведь с Тимом мелкота лесная… Плохо тебе, Коля, так плохо, что дальше некуда, иначе зачем бы ты здесь оказался?

– Может быть, я просто заблудился?

– И нас встретил, и Софию, и вместо холма – замок феи увидел?

Николай поскреб затылок и прищурился еще больше.

– Госпожа фея, – сказал Николай, сидя на краешке стула в ее кабинете, – вы, пожалуйста, не подумайте, что я из вредности ищу, к чему бы придраться. Трубы, в принципе, неплохие, хотя и б/у.

– Что за бэу? – Фея отложила гусиное перо, которым писала, и повернулась к Николаю.