«Что же, – я ещё раз толкнул дверь спальни, – не хочет супруга впускать, принуждать не стану», – и отправился в кабинет.

После этого я не спал половину ночи, сам себе мозги выкручивал и пил. А утром стало не до того. Переход в столицу, поездка в летний дворец и общение с императором. И вот теперь невесёлые мысли вернулись.

Словно почуяв моё настроение, ламия придвинулась ближе и обхватила мою правую ладонь своими ладошками. От неё исходила необъяснимая теплота. Мне было хорошо с ней и легко. Тяжесть на душе рассеялась, и я услышал её мягкий голос:

– Не грусти, мой милый. Я знаю, что у нас всё сложится хорошо.

«Мне бы твою уверенность», – промелькнула мысль, и, приподняв её ладони, я прикоснулся к ним губами.

Девушке это явно понравилось, и, возможно, она хотела продолжения, но карета остановилась.

Мы вернулись в столичный особняк, и нас встретил сотник Нерех. Бравый кеметский вояка в боевой броне выглядел обеспокоенно. Он постоянно оглядывался, словно искал злоумышленников, и я насторожился:

– Что происходит? Докладывай.

– Господин граф, тут такое дело… – Он замялся, и пришлось его поторопить:

– Не тяни. Говори как есть.

– Короче, шаман северный приходил, тот самый, который с вами на Восточном фронте был. Не знаю, что он сделал, но нанхас прошёл мимо охранников и чародея, и никто его не остановил…

– Давно это произошло?

– Час назад.

– И что дальше?

– Шаман вошёл в дом, о чём-то поговорил с Торопаем-степняком и господином Айнуром, а потом вместе с ними покинул особняк, сел в коляску и укатил в сторону Чёрного города. Только тогда мы очнулись, и я приказал всем вооружиться. Как же это… Мы бдим и охраняем, а мимо нас чужой колдун ходит… Так не должно быть… Мы не уследили… Виноваты… Готовы понести наказание…

Нерех запинался, он по жизни не мастак говорить, но суть произошедшего мне была понятна. Иллир Анхо пришёл за своими будущими паладинами, забрал Айнура и Торопая, а затем удалился, и никто его не задержал.

– Не винись, Нерех. – Я хлопнул сотника по плечу. – Воинам отбой. Шамана, если снова появится, не останавливайте, всё равно не получится. Просто меня предупредите, если успеете.

– Понял, ваша милость. А наказания, значит, не будет? – уточнил он и заметно повеселел.

– За это – нет. Но вопрос к тебе имеется.

– Какой? – Улыбка с лица Нереха сползла.

– Ты зачем из оружейной комнаты своей сотни пять магических энергокапсул взял? Воруешь, сотник?

– Никак нет, господин граф! – вытянулся он по стойке «смирно».

– Но гранаты-то пропали.

– Никак нет! Они уже на месте.

– Не понял. А с какой целью ты их брал?

– Одолжил, ваша милость… На несколько дней…

– Ну-ка, давай поподробней. Зачем?

Сотник тяжко вздохнул:

– Как вы знаете, господин граф, мы с Кемета. Когда вы нас взяли к себе в графство, многие беженцы и партизаны перебрались на Эрангу. Однако немалая часть осталась и до сих пор воюет с ассирами. Этим партизанам нужна поддержка, и недавно они попросили о помощи оружием, магическими зельями, припасами и гранатами. Мы не могли отказать. Сотники собрались, скинулись деньгами и кое-что позаимствовали из ваших запасов. Караван на Мистир отправили, а потом, после получения жалованья, мы закупили новые гранаты и всё вернули.

– И много ещё партизан против ассиров дерётся?

– Несколько сот.

– А великий герцог Кайяс и генералы императора им разве не помогают?

– Бывает, что-то подкидывают, но этого недостаточно.

– Ага! А ко мне почему не обратились?

– Не решились, господин граф. Подумали, что сами справимся.

– Связь с земляками как поддерживаете?

– Через портал приходят посыльные, или мы кого-то отправляем.

– Партизаны в Маирские горы ещё ходят?

– Случается.

– А старший у них есть?

– Да.

– Кто?

– Вы его не знаете, старейшина Эбин из городка Данген.

– Вызвать его сможете?

– Позвольте спросить, ваша милость… А что вы от него хотите?

– Работа для партизан имеется. За хорошие деньги и воинское снаряжение.

– Понял.

– Когда Эбин сможет появиться в столице?

– Наверное, завтра.

– Отлично. Пригласи его, я буду ждать. Что касается тебя и других сотников, наказывать вас не стану. Однако впредь хотелось бы знать, что вы опустошаете мои арсеналы. Ты меня услышал, Нерех?

– Так точно!

Я направился в дом, и ламия, пристроившись рядом, спросила:

– Что тебе до Маирских гор, Уркварт?

Я мог промолчать, но ведьма знала уже столько моих тайн, что одной больше, одной меньше, без разницы.

– Там у меня тайник с кмитами остался, я тебе говорил. Думал сам в горы прогуляться, пройти по местам боевой славы, юность вспомнить и вскрыть схрон. Но времени нет, а государь отпуск не даст.

– Это точно. Не даст.

– Поэтому в рейд пойдут местные партизаны, а с ними оборотни и несколько парней Богуча. Они справятся.

– А если нет?

– Значит, не судьба, и мои братья будут иметь меньше кмитов, чем их старший брат. Даже три заклятия у каждого – серьёзное подспорье в жизни. Впрочем, сейчас лучше давай подумаем, как и где по Канимам ударить. Идеи есть?

– Да.

– Это хорошо. Один ум хорошо, а два лучше. У меня тоже кое-что в голове крутится. И думается мне, подруга дней моих суровых, что мы так ударим, что мало никому не покажется.

– Зная тебя, Уркварт, – девушка шутливо толкнула меня кулачком в бок, – я в этом нисколько не сомневаюсь.

Империя Оствер. Грасс-Анхо. 15.05.1407

Омоём назначении на должность советника по особым поручениям при его императорском величестве объявили на следующий день после нашего разговора с Марком. И это вызвало фурор.

Был обычный приём, такие устраиваются по десятку каждый месяц. Окружённый гвардейцами император восседал на троне, справа от него стоял хмурый канцлер. Дворяне, купцы, жрецы, маги и военные – в основном придворная шушера – смотрели на государя и перешёптывались. Для них такие сборища – не более чем повод засветиться возле трона и отметиться в столичной тусовке, чтобы потом рассказывать об этом на светских мероприятиях провинциалам. Поэтому на глашатаев, которые зачитывали новые указы, никто не обращал внимания. Если было что-то серьёзное, об этом узнавали заранее, и все дела решались не здесь, а в уютных гостиных, пыльных канцелярских комнатах, личных кабинетах и полевых шатрах. Это понимали все присутствующие, и они оживлялись лишь тогда, когда к императору допускались просители.