Бах! И дебелая тетка въехала кассирше кошелкой по голове:

— А ну беги за макаронами, тварь такая!

— Женщина, женщина! — заволновалась очередь. — Вы что это творите-то?

— А вы вообще молчите! — окрысилась тетка. — Ишь, отоварились, гниды… А все плачут: пенсия маленькая. Другим и на зарплату столько не набрать!

— Да как вам не стыдно!

— А пошла ты… Ну-ка отдай…

Резким жестом тетка вдруг выхватила корзинку с продуктами у одной из стоявших в очереди пенсионерок и, прижав ее к груди, кинулась к выходу.

— Охрана! Охрана! — заверещала наконец обиженная девушка. — Ну, Костя, где ты там?

Охранник Костя — меланхоличный молодой человек лет двадцати пяти в синей, с зелеными вставками униформе — лениво показался откуда-то из подсобки:

— Ну, что тут у вас?

— Воровка! Даже бандитка целая! Да лови же ее, лови!

— Вон она, вон, на крыльце уже, зараза такая!

Поправив висевший на поясе газовый баллон, охранник бросился в погоню точнее сказать — пошел не очень-то быстрым шагом.

Удалось ли ему поймать воровку, нет ли — Максим не видел, поскольку сотрудницы магазина вдруг заголосили одновременно в нескольких местах — и те, что сидели за кассами, и выбежавшие к ним на помощь:

— Держи, держи ворюгу!

— Лови!

— Вон он, вон он — туда побежал!

— Гражданин! А ну, положьте консервы на место! Я кому сказала? Положь!

— Ирина Григорьевна, звоните скорее в милицию, Ирина Григорьевна!

Тихомиров только лишь усмехнулся — ага, звоните. Как, интересно? Да и милиция… где теперь она и есть-то?

Очередь возмущенно гудела, но, кроме нескольких успешно ускользнувших бомжей, в общем порядок никто не нарушал. Макс тоже честно расплатился за все — и за тушенку, и за сахар, и за десять больших пачек чая «Канди» — дешевле не было.

А потом подумал, прикинул по деньгам и поехал на оптовую базу, что располагалась здесь же, в старом городе. И, уже подъезжая, убедился: не он один такой хитрый! К базе было не подступиться из-за запрудивших всю небольшую площадь машин, среди которых попадались и микроавтобусы, и «газели».

Максим было распахнул дверь, покричал:

— Мужики, кто последний-то?

Никто не отозвался, видать, все были первыми — все ругались, отпихивая друг друга, кто-то уже обрадованно тащил на плечах мешки и коробки, а у самого входа увлеченно дрались человек пять, пуская в ход не только кулаки и ноги, но и подручные средства в виде подобранных тут же палок.

— Дай, дай ему, Колюня! Будет знать, как без очереди!

Тихомиров лишь головой покачал: да уж, найдешь тут очередь. На другую базу съездить? Так там, наверное, то же самое. Лучше уж в Калиновку, в магазин. И денег по пути снять…

Развернувшись, Максим остановился у банкомата. А денежек-то там и не было! И в другом, том, что на углу, тоже не было, и в дальнем, у Советской.

Обозленный, молодой человек приехал домой, принес удачно купленные продукты, разложил и задумался. Походил кругами, голову почесал и, развинтив стоявшую на полу колонку домашнего кинотеатра, вытащил припрятанные там на черный день еврики. Похоже, черный день наступил. Сто, двести, триста… тысяча! Жить пока можно. Ага, как же! Через три дня на работе зарплату народу выдавать! А чем, интересно, выдавать-то?

Ладно, там видно будет, может, к этому времени все и образуется, закончится весь этот маразм, не может не закончиться, не может…

Заварив чай, Максим уселся за стол, прикидывая: а сколько вообще в городе продуктов? Правда ли — на три дня? Ну, уж это дудки. Всяко, побольше… Однако хлеба обязательно нужно купить… и муки…

Сунув деньги в карман, Тихомиров снова спустился к машине, поехал к универсаму, там обычно стояли парни-разменщики… Машину припарковал, подошел:

— Мне б пятьсот евро поменять.

— Новый курс знаете? Один к десяти.

— Не понял. — Максим заморгал глазами. — Что — один к десяти?

— Один евро — десять рублей!

— Да вы что, мужики, очумели?

— Не хотите — не берите. Через неделю ваши евро вообще никому здесь не нужны будут.

Макс не стал менять деньги по такому грабительскому курсу, да и рублики еще имелись, не так уж много, правда, но все-таки…

И все же кое в чем повезло: в универсаме «выкинули» муку — мешками, Макс парочку и купил — себе и кузине, да еще прихватил и хлеб, и колбасы, и десять банок зеленого горошка.

Погрузив все в машину, поехал к сестре.

Та копалась на огороде, что-то пропалывала, в красном лифчике от купальника и коротких обрезанных шортиках. Загорелая, худая, сексуальная… несмотря на то что двоих детей родила, старшему из которых… ммм… двенадцать… или пятнадцать?

Максим невольно залюбовался стройной фигуркой кузины — да, повезло Мишке с женой…

— Слышь, Насть, у тебя Игорьку-то уже сколько?

— Четырнадцать… осенью будет. — Настя оторвалась от грядки, выпрямилась. — Ты чего пришел-то? Забыл что?

— Да вот, муки вам прикупил… и горошка.

— Да зачем, братец?! — Кузина, похоже, не знала, хохотать или возмущаться. — Да что такое творится-то? Весь город словно ополоумел! Ох, зря я Игореху на озеро отпустила… Чаю будешь? А водочки? Ах, ты ж за рулем…

— Ничего, налей. — Макс махнул рукой, вспомнив, что ни ГАИ, ни вообще милиции он в городе не видел. Ну, кроме того опера на вишневой «пятерке». Как его… Ха, кстати, Игорь, как и племянник.

Племянник вернулся к вечеру, часов в восемь, довольный и уставший. Поставил у стенки велик:

— Ха! Дядя Максим, вы еще здесь?

— Тебя дожидаемся. — Тихомиров опрокинул третью стопку. — Как там, на озере-то?

— Здорово!

— Ничего там такого не видели? Ну, этакого?

— Девок, что ли, голых? — Игорек опасливо оглянулся на хлопотавшую у плиты мать. — Не, сегодня их что-то не было. Да и вообще народу мало. Из Заборовья обычно приезжали, из Огонькова — нынче никого…

Никого… Максим поджал губы — значит, и оттуда сюда не проехать! Ну а как же?! Неведомая сила действовала в обе стороны, заставляя целый город, пусть даже полгорода, вариться в собственном соку.

— А из Петербурга видел кого?

— Не, питерских тоже не было.

— Главное, и до деревни не дозвониться, — ставя на стол сковородку с аппетитно шипящей яичницей, посетовала Настя. — Когда же эту чертову связь сделают?

— Мам, а телик все так же не работает?

— Не работает.

— А Интернет?