Все больше писем отправлялись в утиль, и я принялась читать их вслух, в надежде, что Кэтлин меня поправит.

– Дорогая миссис Бёрд, муж говорит мне, что я бесчувственна и холодна, – начала я.

– О нет, – возразила та прежде, чем я добралась до сути.

Я отложила письмо, взяла другое.

– Дорогая миссис Бёрд, я собираюсь выйти замуж, когда мой жених вернется со службы…

Кэтлин, кажется, заинтересовалась.

– И я, кажется, совсем ничего не знаю о Замужестве.

– Слово «замужество» написано заглавными буквами, – подчеркнула я, а Кэтлин уставилась в пустоту, словно задумалась о чем-то.

– Уверена, что это не подойдет, – ответила она.

– Особенно о его интимной стороне… – подсказала я.

– О, Господи, нет, – вздохнула Кэтлин, бросив взгляд на дверь, словно разъяренная миссис Бёрд вот-вот ворвется в кабинет. – Никакой интимности.

– Простите, – извинилась я. – А как насчет вот этого?

– О, это по части миссис Крофт, не так ли? – Я перебирала оставшиеся письма.

– Что в горшочке на плите, – облегченно пролепетала Кэтлин.

Я раскрыла письмо, написанное изящным почерком, озаглавленное «Угасающие отношения» от леди, представившейся как Разочарованная.

Муж ее был человеком достойным, но когда дело касалось постели, он не проявлял к ней почти никакого интереса. Все подробности были изложены в весьма деликатной манере, и я подумала, что у нас есть шанс.

– Ну конечно же нет, – отрезала Кэтлин, заправляя беглый локон-пружинку обратно в пучок. – Здесь же написано «отношения». А миссис Бёрд этого терпеть не может.

– Они же муж и жена, – возразила я.

– Не в этом дело.

– Она ему не интересна.

– Эммелина.

– А это совсем невесело.

– Постой, – оборвала меня Кэтлин, и другой локон вырвался на свободу. – Не надо подробностей. Чтение надо было прекратить после третьей строчки.

– Я и прекратила, – соврала я.

– Вы уверены?

– Ну, может, не после третьей. Но здесь что-то нечисто. Они уже год как женаты, а она еще не видела его без пижамы.

– Эммелина! – Кэтлин покраснела, и я решила не упоминать, что было дальше, так как боялась спровоцировать скандал. – Послушай. Не нужно читать ничего из отмеченного миссис Бёрд. Ты еще слишком молода.

Она с озабоченным видом поднялась.

Мне не хотелось выглядеть нелепо во второй раз за день, и я снова извинилась, сказав, что хорошенько это запомню.

Но я чувствовала, что все должно быть иначе. И с этой разочарованной леди, и с застенчивой девушкой, и всеми остальными, чьи письма забраковывались.

Меня поразила смелость тех, кто писал нам письма, и их откровенность. Миссис Бёрд была всего лишь незнакомкой из журнала, но с ней делились самыми сокровенными переживаниями. Кто-то из пишущих действительно нуждался в совете, а она попросту игнорировала их. Можно же было хотя бы ответить на письмо, даже если оно и не печаталось в журнале?

Я вскрыла последний конверт. Почерк был со слабым нажимом, но очень аккуратным – очевидно, автор трудился над письмом целую вечность.

Кэтлин проверяла развертку с выкройками для весенних платьев, и я перечитала письмо Запутавшейся. Я сочувствовала всем, чьи письма попали мне в руки, но ее беда тронула меня больше остальных. Она и ее парень плавали в опасных водах.

Конечно же, я поговорила с Банти, в ночном саду возле убежища, и мы сидели и болтали об Уильяме и Эдмунде, как и делают лучшие подруги. Банти была без ума от Билла, а Эдмунд, хоть и скептически относился к моим карьерным планам, всегда был добр ко мне и поддерживал меня. И ему так шла униформа!

Должно быть, я звучала прямо как та запутавшаяся бедняжка.

Мы уже знали, где лежала граница, которую нам не переступить, хотим того или нет. Наверное, «оставаться неприступной» звучит ужасно провинциально, даже если бы не было войны. Но мы с Бантс уже знали, какие потери можно понести на любовном фронте, и это было совсем не весело.

Я села за свой стол, делая вид, что перечитываю письмо Запутавшейся, но мысли мои были далеко.

Всю школу, до самого выпуска, я и Банти были в банде. Она, я, Оливия и Китти. Наша четверка всегда была неразлучна: мы были в одних и тех же кружках, одних командах, влюблялись в одних и тех же актеров, вместе рисовались перед мальчишками. Ничего особенного, так делают все лучшие подруги.

Но когда нам стукнуло шестнадцать и мы сдали выпускные экзамены, Китти стала встречаться с парнем, который был старше. Его звали Дуг, и ему было двадцать. Китти говорила, что он очень взрослый и считает нас всех еще детьми, что, вероятно, было правдой. Так или иначе, пока мы сходили с ума по Гэри Куперу и Эрролу Флинну, Китти взяла и влюбилась в Дуга. Сказала нам, что он ее тоже любит. А затем забеременела.

Едва лишь Дуг узнал об этом, как тут же испарился.

Я прикусила губу, перечитывая письмо Запутавшейся. Кэтлин права, я слишком молода. Но это не означает, что всю жизнь я просидела в пещере.

Китти отправили в Шотландию, к тетке, которую она совсем не знала. Нам запретили с ней видеться, и она осталась одна. Китти отчаянно хотела оставить ребенка, но через четыре дня после того, как у нее родился сын, его забрали. Я заставила Банти пойти со мной к родителям Китти, чтобы переубедить их. Но те были непреклонны, и ответом нам было лишь категоричное, злое «нет».

Китти назвала сына Питером. Сейчас ему должно было исполниться шесть.

Опершись локтями на стол, я уронила голову на руки, забыв, что я на новом месте и мне стоило бы произвести благоприятное впечатление.

– Вы в порядке, Эммелин?

Из-за стола выглянуло дружелюбное лицо Кэтлин.

– Не волнуйтесь. Вы со всем справитесь.

– Ну конечно, – ответила я мгновенно, – просто кое-что для меня в новинку.