Стараясь не повредить брюшину, я убираю ее со своего пути и за ней вижу подвздошную артерию и вену, а также мочеточник пациента. Я перерезаю подвздошную артерию и вену, идущие вниз к ноге. Используя ножницы, щипцы, электрокоагулятор Бови, удаляю жир, лимфатические и мелкие кровеносные сосуды. Я перетягиваю все небольшие сосуды, которые могут кровоточить (беру шелковую нить и перевязываю этих малышей так, как вы завязали бы шнурки на ботинках). Эта часть операции обычно проходит легко, но если пациент уже перенес хирургическое вмешательство, болен атеросклерозом (имеет бляшки на артериях) или страдает ожирением, то все может усложниться.

В большинстве случаев донорская почка уже готова к тому моменту, когда пациенту делают анестезию. (Операции на органах, находящихся вне тела, составляют отличительную особенность трансплантологии. Чтобы научиться их проводить, требуется немалое количество времени: органы приходится держать отведенными вниз, а кровеносные сосуды при такой операции становятся пустыми и вялыми, из-за чего хирург рискует случайно их перерезать. Кроме того, каждая почка имеет свои особенности: у одной множество артерий, у другой множество вен, а у третьей два мочеточника). Я тщательно счищаю лишний жир с донорской почки, а затем прошу ассистента приблизить ко мне почечную артерию, чтобы пересечь все маленькие боковые ответвления. То же самое я делаю и с веной, прикладывая значительные усилия, чтобы не повредить мочеточник и приток крови к нему. Если у почки множество артерий, мне приходится решать, смогу ли я вшить их одной большой каррелевской заплатой, которая объединит все устья. Если две артерии располагаются слишком далеко друг от друга, я анализирую, получится ли их объединить, сделав узкий разрез вдоль просвета артерии и сшив артерии вместе, получая один общий просвет. Или же можно имплантировать каждую артерию отдельно. Затем я промываю кровеносные сосуды холодным физиологическим раствором и зашиваю все маленькие отверстия, которые проявляются, когда из них вытекает раствор.

Лучше проделывать все это на органе, когда он еще находится вне пациента. В хирургии очень важно спрогнозировать плохой поворот событий и не допустить его. Я не тороплюсь, работая с органом, потому что это самый важный этап операции.

Наконец все готово к пересадке. Рядом со мной находится анестезиолог, держащий наготове маннитол[35] и лазикс[36], чтобы защитить пациента от опасных субстанций, которые вырабатываются при возобновлении поступления крови к почке. Я зажимаю подвздошную вену реципиента и делаю в ней разрез, стараясь слишком сильно не приближаться к зажиму. С помощью ножниц с загнутыми концами я расширяю разрез так, чтобы он соответствовал размеру почечной вены. После этого я переношу почку на операционный стол, беру проленовую нить 6–0 (пролен не рассасывается, так что шов остается навсегда) и делаю первый временный стежок: сначала вывожу иглу изнутри подвздошной вены, а потом изнутри почечной вены донора. Второй стежок я делаю таким же образом с противоположной стороны: изнутри подвздошной вены и донорской почечной вены. Третий стежок мне удобно делать в середине, опять же изнутри, чтобы сблизить венозные концы. Затем я помещаю донорскую почку внутрь реципиента и аккуратно завязываю места соединения тремя или четырьмя узлами. Ассистент отводит почку назад, в то время как я заправляю одну из игл. Затем я накладываю шов от одного конца до другого, двигаясь с внешней стороны внутрь и с внутренней стороны наружу, стараясь не задеть заднюю стенку. Как только одна сторона готова, я завязываю шов семью узлами, придвигаю почку поближе, удаляю временный скрепляющий стежок и накладываю шов на вторую сторону.

Перехожу к артерии. Я помещаю зажимы сверху и снизу от того места, где планирую наложить шов, стараясь не пережать артерию слишком сильно и не повредить ее. Затем делаю небольшое отверстие в артерии и, используя перфоратор, увеличиваю отверстие до 4–6 миллиметров в диаметре (хотя отверстие может быть меньше, главное, подогнать его под размер сосуда донора). Я снова беру проленовую нить 6–0 и соединяю подвздошную артерию с почечной, двигаясь иглой изнутри. Я тяну почечную артерию вниз к подвздошной и фиксирую ее четырьмя узлами. Затем я протягиваю нить за артерию и в первую очередь прошиваю ее заднюю стенку, следуя с внешней стороны внутрь, а затем с внутренней стороны наружу. Каждый стежок должен быть идеален. Когда у вас мало опыта, первые стежки часто даются сложно и получаются неаккуратными, но все станет проще, когда вы наложите несколько сотен швов. Крайне важно охватить все слои артерии, чтобы не образовались лоскуты (артерии состоят из трех слоев, в то время как вены только из одного. Если внутренний слой отделится от среднего, то образуется лоскут, который со временем может преградить ток крови). И вот наступает момент истины.

Я снимаю зажимы и наблюдаю за тем, как пересаженная почка розовеет. Уже через минуту она брызжет мочой на операционное поле и наши руки, пока мы продолжаем работать. Какое чудесное зрелище! Несколько минут я трачу, чтобы все просушить, а затем двигаюсь дальше. Я притягиваю ближе мочевой пузырь, который представляет собой лишь мышечный мешок. Его нелегко найти в крупном и «глубоком» человеке. Я уже привык, что медсестры наполняют мочевой пузырь синей жидкостью через катетер, который проводят в пузырь через уретру. Таким образом, я могу воткнуть иглу в любую структуру, напоминающую мочевой пузырь, и убедиться, что шприц наполняется синей жидкостью. Обнаружив мочевой пузырь, я вскрываю его, вшиваю туда мочеточник через стент[37] и снова все просушиваю. Затем закрываю мышечный слой и фасцию[38], стараясь не повредить брюшину и ее содержимое. Все должно быть идеально. Не важно, насколько вы устали, какие проблемы у вас с другими пациентами и начальством и какие трудности в лаборатории или личной жизни, – все должно быть идеально. Иначе пациент заплатит огромную цену, донор не подарит жизнь, а ваш пейджер будет сигналить среди ночи, напоминая, что вы облажались, что это ваша вина, и вам придется что-то с этим делать.