Но помимо того в статье доктора Холмса утверждалось, что некий врач по имени Уитни из города Ньютон, штат Массачусетс, которому ассистировали два студента-медика, провел вскрытие женщины, умершей от родильной горячки. У доктора Уитни был заусенец на пальце, а у одного из студентов-медиков — маленький свежий шрам от ожога на руке. Ни один из них не считал эти повреждения чем-то большим, чем мелкой неприятностью, но уже через несколько дней рука у врача начала пощипывать. В районе локтя появилось красное пятно размером с горошину, и от него к заусенцу тянулась тонкая красная линия. Рука неожиданно опухла и стала вдвое больше нормального размера, у врача быстро поднялась очень высокая температура, начались приступы неконтролируемой рвоты. Тем временем у студента с обожженной рукой тоже началась лихорадка, и за несколько дней его состояние значительно ухудшилось. Кожа у него приобрела багровый оттенок, живот вздулся, и вскоре он умер. Доктор Уитни оказался на волоске от смерти, но постепенно ему становилось лучше, и в конце концов он выздоровел. Второй студент-медик, на руках у которого не было никаких повреждений во время вскрытия трупа, ничем серьезным так и не заболел.

Этот случай получил огласку, и бостонские врачи подробно обсуждали очевидную связь между открытыми ранами и заболеванием родильной горячкой, но к конкретным выводам не пришли. Однако несколько месяцев спустя один врач в городе Линн осматривал больную родильной горячкой, имея на руках открытые раны, и буквально в считаные дни умер от обширной инфекции. Во время заседания «Бостонского общества усовершенствования медицины» был поднят интересный вопрос: что бы произошло, не будь у покойного врача на руках открытых ран? Даже если бы он не заразился, разве он не стал бы переносчиком инфицирующего вещества, распространяя болезнь всякий раз, когда ему доводилось касаться ран другого пациента или истерзанной матки роженицы?

Оливер Уэнделл Холмс так и не смог выбросить этот вопрос из головы. В течение многих недель он изучал данное явление: посещал библиотеки, просматривал собственные записи и просил разрешения заглянуть в истории болезни у тех врачей, которые принимали роды. Как человек, пытающийся сложить головоломку, он собрал внушительную коллекцию свидетельств, охватывающую целое столетие врачебной практики на двух континентах. Интересующие его случаи появлялись спорадически и оставались незамеченными в медицинской литературе. И лишь когда он стал выделять и объединять их, они, подкрепляя друг друга, сложились в общую ужасающую и неопровержимую картину: родильную горячку вызывали врачи, медсестры, акушерки и обслуживающий персонал больниц — все они после контакта с инфицированными больными осматривали здоровых до того момента женщин и обрекали их на смерть от горячки.

Родильная горячка — мор, вызванный медиками, писал Холмс. И как только врач поймет это, следующий случай заражения женщины уже следует считать преступлением — убийством.

Роб прочитал материалы дважды и в ошеломлении вытянулся на кровати.

Ему очень хотелось найти в себе силы поднять автора на смех, но как истории болезни, проанализированные Холмсом, так и статистика казались безупречными с точки зрения человека непредубежденного. Но каким образом этому лекарю-коротышке из Нового Света удалось узнать больше, чем сэру Вильяму Фергюсону? Время от времени Роб помогал сэру Вильяму проводить вскрытия трупов пациенток, умерших от родильной горячки. Сразу после вскрытия они шли осматривать беременных женщин. И теперь он заставил себя вспомнить тех женщин, которые умерли после такого осмотра. Похоже, эти провинциалы способны сказать новое слово в медицине!

Он встал, чтобы подкрутить фитиль лампы и еще немного почитать материал, но в дверь поскреблись и в комнату проскользнула Маргарет Холланд. Она стеснялась раздеваться при нем, однако в крошечной комнатушке не было места для того, чтобы уединиться, и, кроме того, он уже тоже раздевался. Она аккуратно сложила одежду и сняла крестик. Ее тело было полным, но не рыхлым. Роб растер вмятины, которые корсет оставил на ее плоти, и уже перешел к более нежным ласкам, как вдруг замер, пораженный внезапной ужасной мыслью.

Оставив ее лежать в кровати, он встал и налил воду в умывальник. Пока девушка смотрела на него так, словно он потерял остатки рассудка, намылил и тщательно вымыл руки. Снова. Снова. И снова. Затем вытер их, вернулся в кровать и возобновил любовную игру. Маргарет Холланд, не в силах больше сдерживаться, захихикала.

— Вы самый странный молодой джентльмен, которого я знаю, — прошептала она ему на ухо.

5

Район, проклятый Богом

Поздно вечером, возвращаясь домой, он был таким уставшим, что крайне редко находил в себе силы играть на виоле да гамба. Играл он отвратительно, но музыка бальзамом лилась ему в душу — впрочем, к сожалению, очень скоро ему приходилось прекращать водить смычком по струнам, потому что Лем Раскин начинал стучать в стену, требуя тишины. Он не мог позволить себе регулярно поить Лема виски. Приходилось выбирать: обеспечивать себе либо музыкальный вечер, либо сексуальный. Страдать, разумеется, приходилось музыке. В каком-то журнале в библиотеке медицинской школы он прочитал, что если женщина не хочет становиться матерью, то после контакта ей нужно сделать спринцевание раствором квасцов и коры белого дуба. Он понимал, что нельзя быть уверенным в том, что Мэг будет регулярно проводить подобную процедуру. Гарри Лумис, когда Роб Джей обратился к нему за советом, отнесся к вопросу очень серьезно и направил его в опрятный серый домик на южной стороне Корн-хилла. Миссис Синтия Ворт обладала снежно-белыми волосами и манерами почтенной матроны. Когда Роб упомянул имя Гарри, она улыбнулась и кивнула: «Медикам я предлагаю хорошую цену».

Продаваемое ею изделие было сделано из овечьей слепой кишки, естественного канала в пищеварительной системе, открытого с одного конца, благодаря чему он превосходно подходил для преобразований миссис Ворт. Она так гордилась качеством своего товара, словно торговала на рыбном рынке морскими существами со сверкающими глазами. Роб Джей ахнул, услышав цену, но миссис Ворт сохранила невозмутимость.

— Над ними приходится потрудиться, — заявила она и описала процесс изготовления. Во-первых, слепую кишку следует вымачивать в воде в течение многих часов; затем — вывернуть наизнанку; снова замочить в слабом щелочном растворе, который необходимо менять каждые двенадцать часов; тщательно почистить, освободив от слизистой оболочки, и подержать брюшную и мышечную оболочки над испарениями горящей серы; вымыть с водой и мылом; надуть и высушить; сделать надрезы на открытых концах и снабдить красными или синими лентами, чтобы изделие можно было плотно привязать в нужном месте. Многие джентльмены покупают их по три штуки, добавила она: так дешевле всего.

Роб Джей купил один. Он не уточнял желательный цвет ленты, и ему досталась синяя.

— Если вы будете аккуратны, он послужит вам достаточно долго. — Она объяснила, что предметом можно пользоваться неоднократно: достаточно лишь мыть его после каждого применения, надувать и припудривать. Когда Роб ушел от нее с покупкой, миссис Ворт жизнерадостно пожелала ему хорошего дня и попросила рекомендовать ее коллегам и пациентам.