Вернувшись в банкетный зал, Чарли забралась на стул. Стучать вилкой по стакану не пришлось: все взгляды как по команде устремились к ней.

– Пожалуйста, сделайте музыку потише! – попросила Чарли.

Парень в белой рубашке с черной бабочкой кивнул и бросился к двери. «Я-то не знаю его имени, – подумала Чарли, – а вот он, возможно, знает мое. Вдруг сплетни о моей блеклой интимной жизни даже до официантов докатились? Так, Кэтлин с Майклом уже ушли. Наверняка ни с кем не попрощались!» – мельком оглядев гостей, отметила Чарли, но тут же одернула себя: сама-то сбежала и попрощаться бы все равно не смогла! Саймон стоял в дальнем углу. «Раз уж решила выставить себя на посмешище, надо было предупредить!» – говорил его встревоженный вид.

Песня оборвалась. Чарли сделала глубокий вдох и открыла рот. Буквально две секунды назад она знала, что скажет, но теперь взгляд падал не на тех людей. Лиззи Пруст смотрела с одобрением, Кейт Комботекра беззвучно шептала: «Давай, давай», а Саймон вдруг решил улыбнуться.

«Не могу! Не могу разнести всех сразу! Больше половины гостей разноса не заслуживают! Нет, разнос должен быть адресным. Господи, я же стою на стуле посреди зала! Нужно что-то придумать».

– Хочу рассказать одну историю. Прежде никто из вас ее не слышал... – начала Чарли, мысленно спрашивая себя: «Что я замутила?»

Эта история хранилась в тайне по веской причине: в ней Чарли выглядела полной идиоткой. Оливия нахмурилась: она свято верила, что знает о старшей сестре все. Впрочем, она почти не ошибалась. Чарли утаила лишь пару фактов, один из которых собралась обнародовать.

– Когда я только пришла в полицию, меня отправили в начальную школу знакомить детей с правилами дорожного движения.

– Директор школы явно не видел, как ты машину водишь! – крикнул Колин Селлерс.

Гости покатились от хохота, а Чарли едва его не расцеловала: как раз такие непритязательные слушатели ей сейчас и нужны.

– Помимо меня и тридцати с лишним детишек в классе сидела учительница и ее помощница-практикантка, совсем молодая девушка.

– Молодая женщина! – поправил кто-то из гостей.

– Да, конечно, женщина, – согласилась Чарли. – Так вот, практикантка явно не бездельничала – вытирала носы, помогала рисовать знаки дорожного движения, водила детишек в туалет. В начале урока учительница представилась мне, потом велела каждому из детей назвать свое имя, а о практикантке даже не заикнулась, что мне показалось невежливым. В общем, лекцию я почти закончила и ждала звонка, когда учительница подошла к доске и сказала: «Ребята, сейчас мы поблагодарим констебля Зэйлер за очень интересное выступление! Давайте похлопаем!» Детишки похлопали, и учительница добавила: «А сейчас мы поблагодарим Марию!» – Чарли внутренне содрогнулась, вспоминая давний конфуз, и увидела, что Сэм Комботекра, стоящий рядом с женой, едва сдерживает смех. Он один догадался, что услышит дальше. – Я подумала: ладно, бедной практикантке хоть воздастся за ее старания, и давай в ладоши хлопать. Мой почин никто не поддержал, какое там, детишки смотрели на меня, словно на ненормальную. Я далеко не сразу заметила, что они сложили ручки, как для молитвы.

По залу прокатились сдавленные смешки, а отец Чарли захохотал во все горло. Мама с Оливией стояли рядом и внимательно следили за его реакцией, пытаясь определить, насколько весело ему и как сильно можно веселиться им.

«Думай о хорошем!» – подбадривала себя Чарли. Кейт Комботекра подняла большой палец, мол, умница, так держать, а Стейси Селлерс застыла с перепачканным гуакамоле{Закуска из мякоти авокадо. – Здесь и далее примеч. перев.} ртом.

– Тут я вспомнила, что школа католическая, а Мария не только самое распространенное женское имя, но и имя Богоматери. Я-то выросла в семье атеистов-хиппи, которые поклонялись исключительно Бобу Дилану, и о католицизме не знала абсолютно ничего. – По лицам Линды и Оливии Зэйлер скользнула тень тревоги, но глава семьи изволил засмеяться, и они тоже улыбнулись, не забыв многозначительно взглянуть на Шарлотту: не зарывайся, мол. – Католиков я считала закомплексованными извращенцами, уверенными, что они правы везде и всегда. – Чарли выдержала небольшую паузу и произнесла ключевую фразу. – А потом я встретила Саймона.

Теперь гости смеялись во весь голос, Стейси Селлерс – чуть громче и старательнее остальных. «Поздно опомнилась, милочка!» – подумала Чарли, а вслух сказала:

– Саймон, воспитанный добрыми католиками, наверняка имел устоявшееся представление о детях атеистов-хиппи: безнравственные, распущенные, несдержанные на язык, портящие жизнь себе и всем вокруг. – Чарли снова сделала паузу, мысленно отсчитывая секунды: одна, две, три, четыре. – А потом он встретил меня! – Хохот гостей стал оглушительным, но Чарли старалась на них не обижаться. – Сейчас он смотрит на меня как на прокаженную и, возможно, собирается отменить помолвку. Искренне надеюсь, что не отменит, ведь тогда придется вернуть подарочки. – Тут появилась идея, и Чарли добавила: – В этом случае, Стейси, ты получишь вибратор обратно. А он тебе вроде ни к чему, вы же с Колином двух чудесных малышей вполне естественным способом сделали! Ладно, не смею злоупотреблять вашим вниманием! Спасибо, что пришли на наш праздник! Выпивки еще достаточно, так что всем доброго вечера!

Не успев слезть со стула, Чарли увидела, что к ней направляется Саймон.

– Какого черта... – зашипел он, но договорить не сумел по милости Лиззи Пруст, которая встала между ними, притащив на буксире мужа.

– Прекрасная речь, лучше не придумаешь! – зачастила она. – Джайлс, тебе ведь тоже понравилось?

– Угу, – отозвался Пруст.

– Вот я и говорю, замечательная! – захлебывалась Лиззи. Правой рукой она обнимала Чарли, а левой держала возле себя мужа. Когда Чарли удалось вырваться, Саймона уже и след простыл.

– А суженому твоему вряд ли понравилось, – хмуро заметил Пруст.

– Зато понравилось большинству гостей, сэр! – решительно парировала Чарли и улыбнулась. Не позволит она испортить только что исправившееся настроение, ни за что не позволит! Пусть говорят что хотят, но ее речь удалась на славу. Куда подевался Саймон? Он же не по-настоящему разозлился!

Тут снова включили музыку, громче, чем прежде, да еще поставили другой диск – вторую часть альбома «Карнавал» Уайклефа Джина. Судя по выражению лица, такая музыка Прусту не нравилась. «Неужели он и в юности был занудой?» – подумала Чарли. Кто-то по-дружески сжал ее ладонь. Дебби Гиббс!

– Чарли, даже завидно стало, вот бы мне так над собой смеяться! – воскликнула Дебби, в глазах которой блестели слезы.

– Хочешь, я над тобой посмеюсь, – предложила Чарли, но Дебби покачала головой: шутку она не поняла. «Ты служишь в полиции, а не в цирке!» – одернула себя Чарли.

Едва Дебби ушла, Оливия оттащила Чарли в сторону и прошипела:

– Папа с мамой никогда не были хиппи!

«Она права», – подумала Чарли, а вслух сказала: