Впрочем, мой ватажник логичен до изумления и порой кое в чем напоминает одного небезызвестного книжного героя-сыщика, по крайней мере, как и Холмс, он вполне мог игнорировать любую информацию, не входящую в круг его интересов. Как говорится, ubi nil vales, ibi nil velis…[16] Хм, надеюсь, хотя бы о том, что Земля вращается вокруг Солнца, Георгий знает?

– Что-то вроде того, – кивнул я. – Правда, программа этих самых встреч куда шире, и турнир является лишь частью мероприятия.

– И чем же ты недоволен, атаман? – пожал плечами Рогов. – Помнится, участие твоих учениц в подобном состязании было твоей целью, финальным шагом к открытию собственной личной школы, разве нет?

– Недоволен? Скорее, обескуражен, – отозвался я. – У меня, знаешь ли, были свои планы на этот год, и в них совершенно точно не было пункта об участии моих учениц в каких бы то ни было состязаниях. Я предполагал вывести свою школу в свет на следующий год, не раньше. И не на пафосной Встрече Середины Года, а на каком-нибудь турнире попроще. Меньше внимания, больше простора для действий.

– Они не готовы? – спросил Рогов.

– Ученицы? – Я невольно ухмыльнулся. – Почему же, они-то как раз готовы. А вот я… я пока нет. Но с этим уже ничего не поделаешь. Отказаться от уже полученного приглашения не получится. Без репутационных потерь, по крайней мере, а нам, как новичкам в этом «пруду», подобное совсем нежелательно. Так-то.

– Какая может быть потеря репутации, если вас там просто не будет? – В голосе Георгия послышалось искреннее недоумение.

– Заявка подана, участник не явился… значит, не уважает, испугался, солгал или просто осознал свою слабость. И в следующий раз заявку могут просто не принять. А если и примут, то негативное отношение со стороны представителей других школ гарантировано, – развел руками я. – Это называется «потеря лица». Понимаешь, Георгий, все эти сборища – наследство той же старины глубокой, что и институт личного ученичества. И кое-какие правила и отношения в них диктуются такими же седыми, трясущимися от Паркинсона традициями. Учитывая же, что добрая половина участников той же Встречи Середины Года происходит из стран Востока и Азии, где старые обычаи зачастую уважаются больше писаных законов… В общем, подгадил мне Бестужев с этим приглашением. Не со зла, конечно, но мне от этого не легче, знаешь ли.

– Все настолько плохо?

– Да не сказать, что совсем уж ах и ох, но… – Я пожал плечами и, вздохнув, договорил честно и без утайки: – Просто меня уже откровенно задолбал постоянный цейтнот. Два года живу как белка в колесе с электроприводом. Бегу и пищу. То боярские разборки, то война, то прятки с цесаревичем… Надоело. Думал, хоть в этом году удастся притормозить, оглядеться по сторонам, отдышаться, так ведь нет. Вот тебе, хвостатая, план по выработке электричества и чеши отсюда и до заката.

– В отпуск тебе надо, атаман, – сочувственно прогудел Рогов.

– Надо. Вот объявлю об открытии личной школы, возьму Ольгу в охапку, и укатим с ней в путешествие от Москвы до Харбина и обратно, месяца так на три. Чтоб только я, она и дорога под колесами платформы, – мечтательно протянул я и, покосившись на вытянувшееся лицо майора, добил: – А вы тут за нас поработаете. Ты на отряде, Рюмина в ателье…

– Атаман! – с неподдельным ужасом в голосе завопил Георгий. – Какие три месяца?! Ты же обещал, что не раньше чем через пару лет меня на отряд поставишь! У меня же опыта с гулькин хрен! И… и нам с Ольгой еще Павловский заканчивать, между прочим. А Инга? А Анна? С ними как быть?!

– Все-все, не вопи. – Я поморщился. – Уже и помечтать нельзя…

– Фух. – Рогов вздрогнул. – Напугал. Ты это… Кирилл Николаевич, больше так не шути, ладно? А то, не ровен час, брыкнусь с приступом, и амба. Ищи потом нового майора.

– Ничего, ты крепкий, выдержишь, – невесело усмехнувшись, попытался я изобразить голос будущего тестя и, заметив странный взгляд Георгия, пояснил: – Именно так мне ответил Бестужев, когда я связался с ним, чтобы обсудить это чертово приглашение. Нравится? Вот и мне не очень. А деваться-то некуда, ватажник. Пищи, но беги…

Честно говоря, в разговоре с Роговым я почти не солгал, хотя краски пришлось сгустить, и неслабо. Отпуск, конечно, был бы весьма кстати, да и кто бы отказался?! Но, учитывая так и не разрешившуюся пока ситуацию с убийствами русских грандов, о спокойном отдыхе и беспечных путешествиях по стране мне остается только мечтать… равно как и о безоблачной жизни в России вообще. По крайней мере сейчас. Но и отсиживаться на Апецке, прячась от возможных убийц и настойчивого интереса цесаревича Михаила, мне тоже уже не с руки, так как обещанный год на исходе и скоро настанет момент, когда я буду вынужден засветиться перед его высочеством, чтобы тот не мог упрекнуть меня в уклонении от исполнения нашего договора.

Собственно, именно поэтому, узнав о выходе учениц в потолок, при разговоре с Бестужевым я настоял, чтобы мой будущий тесть устроил нашей компании приглашение к участию в любом ближайшем международном турнире боевых искусств, и чем быстрее, тем лучше. А к кому еще я мог обратиться с этим вопросом, как не к человеку, чьи связи за рубежом едва ли не обширнее, чем внутри страны?

И надо заметить, Валентин Эдуардович с блеском справился с поставленной задачей. Всего полдня ушло у господина окольничего, чтобы получить нужное приглашение на одно из самых уважаемых международных мероприятий в сфере боевых искусств, участие в котором не только позволит мне на время слинять из страны, но и даст возможность с полным на то основанием отгавкиваться от любых предложений цесаревича. А в том, что его высочество обязательно захочет удержать меня в своем поле зрения, а то и повторит попытку привлечь к тренировкам его людей, я почти не сомневаюсь.

Конечно, отъезд на турнир – вовсе не панацея и не избавит меня от проблем вообще. Зато признание права на личную школу, что последует за участием в этом мероприятии, лишит цесаревича и его карманный клуб эфирников самого мощного рычага влияния на меня и моих близких. Да, личная школа – это не то же самое, что привычная для России родовая. Но именно с них все старые боярские школы когда-то и начинались. Воспрепятствовать же традиционному процессу превращения личной школы в родовую цесаревичу будет о-очень сложно. По крайней мере до тех пор, пока государство не возьмет создание всех стихийных и эфирных школ под свой полный контроль. Вот только я сильно сомневаюсь, что из-за одного строптивого гранда власть пойдет на такой шаг.

Нет, процесс централизации обучения стихийников и эфирников уже идет… точнее, ползет, словно улитка на прогулке. Медленно, почти незаметно. А все потому, что резкое завершение процесса или даже просто его ускорение грозит вызвать разброд и шатания в обществе вообще и в боярской среде в частности. Да, после неудачного мятежа именитые присмирели и даже с пониманием и некоторой готовностью принимают урезание кое-каких своих древних вольностей, но это не значит, что они будут бесконечно терпеть нападки на их права, тем более когда вопрос касается самой сути боярства. Одним из столпов, на которых покоятся старые роды, являются собственные наработки в обращении со стихиями, передающиеся из поколения в поколение в тех самых родовых школах, и попытка государства влезть в эти наработки будет встречена в штыки, как покушение на сам институт боярства. Пожалуй, даже над евгеническими архивами и картами бояре трясутся меньше, чем над секретами принадлежащих им стихийных техник и приемов обучения.