казался таким громким. — Тамара.

На той стороне была тишина, после послышался шелест бумаг и звук пишущей ручки.

— Хорошо, до скорой встречи, — мужчина сделал паузу, — Тамара.

***

Теперь я общалась со своим настоящим отцом. Это казалось таким нереальным, мне было так не привычно звать его не Алексей Александрович, а просто… папа. Каждый раз, когда я звонила ему, мое сердце стучало как бешенное, почему мысли о том, что он не ответит, и я вновь его потеряю, постоянно лезли в голову.

Недавно мы с Таней вместе пошли гулять в парк рядом с квартирой отца. Она рассказывала, что каждый раз папа, она как-то по-особенному произносила это слово, ждал, пока я позвоню, ведь он столько времени не мог найти меня и начать разговор о том, что у меня есть отец, что я тоже имею право на такое замечательное слово — папа.

Иногда он звонил мне сам. Тогда мы обычно выбирались вместе с ним и с Таней в какое-нибудь кафе и говорили о чем-нибудь новом в нашей жизни. Мне было так тепло и уютно находиться в их компании, все проблемы даже как-то отходили на задний план — это был способ отвлечься от суеты другого мира — другой стороны моего мира. И каждый раз я корила себя за то, что опять использовала этот прием — отвлечение.

***

На часах уже было семь часов, и тогда я села на нужный мне автобус, и поехала до здания университета. На остановке я увидела уже ранее замеченную фигуру в черной толстовке и с русыми волосами — Святослава. Он сидел под козырьком остановки и читал какую-то книгу. Так как у него была добрая аура, я спокойно подошла к нему и села рядом, подложив руки под колени.

— Слушай, я ведь теперь буду чувствовать вину за то, что не отблагодарила тебя должным образом. Не подумай, что я навязываюсь, просто не люблю быть должной кому-либо — это как-то добавляет груза на плечи.

Он молчал, читая свою книгу. Потом положил закладку между страницами и посмотрел на меня, опустив брови — его глаза в этот момент показались мне такими грустными.

— Пойми, что не всем от тебя что-то нужно, и этот не все я. Мне достаточно одного спасибо. Это слово я от тебя услышал, поэтому перестань делать себя виноватой в чем-то — потому что ты не виновата, — он нахмурил брови.

Я застыла.

— Подожди, — мне показалось или нет… — что ты сейчас сказал?

— Кроме спасибо, мне от тебя ничего не нужно.

— Нет, нет, повтори другое, что было позже.

Он потупил взгляд — в этот момент я заглянула в его глаза, до этого не было случая, уместного для этого. Это был цвет неба перед закатом — золотисто-янтарный, почти светящийся. Но только столько грусти и усталости было в этом янтарном золоте, что весь оттенок казался более мрачным, чем был на самом деле.

— Перестань делать себя виноватой, — повторил он.

— С чего ты взял, что я так делаю? — вдруг спросила я.

Он посмотрел в сторону с каким-то раздражением. Потом открыл книгу и продолжил читать, сказав:

— Это видно в твоем взгляде — ты хоть и смотришь другим в глаза, но в свои очень редко заглядываешь.

— Что? — изумилась я, вскочив с места. — Что за чушь, какие еще глаза?

— Ты в мои смотрела? Что ты в них увидела? М? — он взглянул на меня выжидающе.

— Я… они… — слова просто пропали, описать это было сложнее, чем просто подумать.

— Ты ничего не увидела, только тусклость, ведь так? Как я это понял? Да потому что каждый гребаный день я смотрю в это зеркало, всматриваюсь в них и вижу то же, что увидела ты. А теперь подумай над моими словами и загляни как-нибудь в свои — в них ты сможешь найти больше ответов на то, что нужно делать дальше.

Подул ветер и взъерошил мои короткие волосы. Меня как будто холодной водой окатило. Что-то такое сидело внутри и знало, что Святослав прав и понимает, что у некоторых людей творится внутри.

— С чего ты это взял? — спросила я, возможно, подсознательно еще больше доказывая его правоту и свой проигрыш.

— Прекрати. Уж себя-то не обманывай. Я видел тебя вчера, видел этот страх и безвыходность в твоих глазах. Поэтому хватит отнекиваться и пытаться что-то доказать, просто прими это как факт — что я прав насчет тебя.

Я скривила лицо и посмотрела на Святослава.

— Думаю, теперь ты поймешь, что благодарить меня как-то за вчерашнее не нужно.

— Хорошо, — как-то слишком резко сказала я. — Можешь не принимать мою благодарность как следует, тогда и не надо мне помогать в следующий раз, я сама могу со всех справиться.

Я только после осознала, что все же сказала это вслух. Жалеть об этом следовало начать уже сейчас.

— Девушка, следите за словами, — странно обратился он ко мне. — Лучше тебе пересмотреть свою позицию насчет сказанного.

— Я докажу, что могу сама за себя постоять! — грозно вскрикнула я, сложив руки на груди.

— Посмотрим.

Я повернула голову в его сторону.

— Что значит, посмотрим. Ты мне не веришь?

— Мне кажется, за сегодня ты сказала слишком много, поэтому давай оба замолчим, чтобы не выдать ничего лишнего.

Я хотела возразить, но в ушах зазвенело, голова начала кружиться, все перед глазами поплыло. Ноги пошатнулись.

— Эй, что с тобой? — я слышала голос Святослава вдалеке.

— Все нормально, просто голова закружилась. Скоро пройдет, — уверила его я.

Уверенность вместе с ногами тоже пошатнулась.

Святослав подхватил меня на руки и куда-то понес. Я чувствовала запах его одеколона и быстрое сердцебиение. Видимо, в этот момент он волновался. Посмотрев на небо, там мне удалось увидеть только серый цвет — будто светло-серый тяжелый давящий потолок.

***

— У нее слишком маленькая масса тела для такого роста…

— Истощение…

— Когда она в последний раз ела?..

— Она высыпается?

***

Гребаное дежавю.

9. Совет на будущее

Видимо, я перепутала светло-серое небо с действительно серым потолком. Не чувствовалась ни усталость, ни какое-либо истощение, просто хотелось спать, но почему-то сделать сейчас это я не могла.

— Тогда когда закончится, можете пойти на занятия, если станет хуже, обязательно сообщи. Приглядывай там за ней, только второй день учебы, а тут такое…

— Хорошо, — послышался звук открывающейся двери.

Я увидела Святослава и немного дернула рукой — оказалось, на ней была капельница. Отвернувшись к окну, я сказала:

— Что это?

Он отлично понимал, о чем я спрашивала.

— Тебе нужно