Его бросало то в жар, то в холод.

—А потом, — продолжала Ванда, — они сжимают тебя изо всех сил и обдают запахом вина. Или, что еще хуже, запахом табака!

—Да, это совершенно недопустимо — дышать на даму такой гадостью, это верх невоспитанности!

— Ты так никогда не делаешь, я уверена!

— Никогда. Надеюсь, ни одна женщина не найдет повода упрекнуть меня в дурных манерах.

— Ни разу? За весь твой цветистый послужной список?

— Не такой уж он у меня и богатый, — слукавил Роберт. — Ты же не станешь верить всем сплетням обо мне?

— Какая жалость! Сплетни о твоих многочисленных похождениях были моим главным развлечением все эти годы!

— Ну, должен признать, были в моей жизни одна-две женщины, которых я находил очень привлекательными. Но рано или поздно я как-то разочаровывался в них. И когда становилось понятно, что того, что я пытаюсь найти, в них просто нет, единственное, чего мне хотелось, — это поскорее избавиться от них.

—Да, — согласилась Ванда. — Так бывает. Ты надеешься, но этого мистического «нечто» не оказывается. — Говоря это, она печально вздохнула, и атмосфера сразу же неуловимо изменилась. Она подняла взгляд на своего друга и увидела, что его глаза совершенно серьезны — никакого признака насмешки или иронии.

— Когда-нибудь ты непременно найдешь это «нечто», — мягко сказал он. — Только не позволь ему заподозрить, что тебя уже целовали другие мужчины. Каждый мужчина хочет, чтобы женщина, на которой он женится, принадлежала только ему и не надоедала бы рассказами о тех, кто был до него.

— Надоедала ему? — задумчиво переспросила Ванда. — Понятно!

Роберт подумал, что упоминание Ванды о прежних ее романах неожиданно разозлило его и даже причинило боль.

— Забудь об этом, — сказал он спустя какое-то мгновение. — Забудь свое прошлое, как я. Давай притворимся, что мы только что повзрослели и вступаем в новую жизнь. Когда мы были детьми, у нас были смутные представления о будущем. Я, вероятно, как и ты, был разочарован, узнав, что жизнь не похожа на захватывающее приключение, как мне казалось прежде.

— Это правда, — согласилась Ванда. — Я думала, что великая любовь всей моей жизни появится на первом же балу.

Он засмеялся.

— А я думал, что полюблю такую красивую женщину, что мне будут завидовать все мужчины.

— И ты разочаровался?

— Просто, как и ты, обнаружил, что представительницы противоположного пола в большинстве своем одинаковы. Поэтому и не женился. Может, мы с тобой слишком многого хотим? Может, мы слишком романтичны, и то, о чем мечтаем, — вообще невозможно?

— Но это неверие от отчаяния, — возразила Ванда. — Мы хотим встретить любовь — настоящую, истинную, которая будет жить вечно. А это не каждому суждено. Но некоторые же встретили ее, так почему нам не может повезти?

— Не знаю. Может, просто одним везет больше, чем другим? А мне иногда кажется, что я самый невезучий.

Ванда кивнула.

—Да, мне знакомо это чувство, — мягко проговорила она.

Роберт посмотрел на нее с нежностью и улыбнулся. Не совсем осознавая, что делает, он накрыл ладонью ее руку. Ее пальцы шевельнулись в легком пожатии, и улыбка потеплела.

— Роберт, мой дорогой друг! Какое счастье видеть вас!

Ванда проворно убрала руку и оглянулась на говорящего. Им оказался высокий мужчина средних лет с седыми волосами и рыжеватыми усами, радостно приветствующий Роберта.

— Гилберт! — отозвался граф, встал и пожал протянутую руку.

Мужчина был в сопровождении красивой элегантной женщины лет сорока, которая тоже обрадовалась Роберту как старому другу.

— Когда мы с вами виделись в последний раз, вы еще не унаследовали титул, — заметил мужчина, которого граф назвал Гилбертом. — Но мы, конечно же, слышали новость, что вы теперь — лорд Каннингем.

Роберт обернулся к Ванде.

—Дорогая, ты не встречала прежде моего друга графа Гилберта де Фонтеллака и его очаровательную супругу? Друзья мои, это — мадам Садбери, моя сестра. Точнее, одна из моих сестер.

— Кто же не слышал об очаровательных барышнях Каннингем? — галантно воскликнул граф — Я рад наконец встретить одну из них!

Он низко склонился к руке Ванды, потом представил ее своей супруге.

Осталось представить последнего из присутствующих. Позади графа стоял смуглый миловидный молодой человек лет тридцати, по виду типичный итальянец.

— Мой хороший друг из Италии, Пьеро Фарнезе, — представил Гилберт. — Он приехал к нам погостить.

Пьеро вежливо поклонился Роберту, не отрывая взгляда от Ванды. Его большие шоколадно-коричневые глаза, казалось, пронзали ее насквозь.

Все сели вокруг стола. Граф заказал еще шампанского. Пьеро занял место около Ванды, а графиня села рядом с Робертом.

— А ваш супруг присоединится к нам, синьора? — спросил Пьеро.

— Увы, мсье, моего мужа уже нет в живых, — ответила Ванда, печально опустив глаза.

— Какая невосполнимая потеря, — поспешил он выразить соболезнование. — Он давно умер?

— Почти два года назад. Я провела все это время в скорби, и так и жила бы в уединении, если бы не мой брат. Он настаивает, чтобы я снова вернулась в свет.

— В таком случае, синьора, все мужчины должны быть благодарны вашему брату, он позволил нам снова наслаждаться вашей красотой.

— Вы слишком добры, — скромно поблагодарила Ванда. — Я до сих пор не уверена, что мне следовало появляться в обществе, сменив траур на яркий наряд.

Итальянец разразился неудержимым потоком фраз на родном языке. Ванда, изучавшая язык, но не имевшая возможности попрактиковаться, напряженно вслушивалась в его речь, улавливая лестные эпитеты в свой адрес.

Ванда, казалось, внимательно слушала Пьеро, но краем глаза заметила, что графиня оживленно беседует с Робертом. Упоминалось ее имя, и девушка догадалась, что граф рассказывает историю, которую они вместе придумали. В то же время от нее не ускользнуло, что графиня строит Роберту глазки.

— Вы меня, конечно, не поняли, — продолжал Пьеро, — но я с большим удовольствием повторю все это на английском.

— Отчего же, я поняла вас, — сказала Ванда. — Во всяком случае, кое-что.

— Вы знаете мой родной язык?!

— Немного, но пока я с трудом понимаю разговорную речь.

— И конечно же, вы поняли слово bella[1]?

Ванда рассмеялась.

—Да, это слово я поняла. —Abellissima[2]?