— Я пошел, мируар Демаре. Еще столько дел. Столько дел…

Жутьена как ветром сдуло, после чего его величество снова повернулся ко мне. Выглядел он устало, если не сказать больше, и на миг меня даже совесть цапнула за голую пятку. Но только на миг.

— Как вы догадались, что он там?

— Да он же постоянно подслушивает. Серьезно считаете, что ваше присутствие удержит его от шпионской деятельности?

Алмазный монарх вздохнул:

— Ладно. Кажется, я понял, что вы имели в виду, когда говорили про унижение.

— Да, это здорово бесит. Особенно, когда тебя тащат по полу на глазах у других. Сначала обидно, конечно, но потом хочется огреть того, кто тащит, чем-нибудь тяжелым.

— Вам до сих пор хочется меня огреть?

— Нет, это был второй этап. А я сейчас нахожусь на третьем: когда уже, наоборот, не хочется. Иметь ничего общего с тем, кто так со мной поступил.

— Селани, я правда пытаюсь с вами помириться.

— Правда пытаетесь? — недоверчиво сощурилась, а потом кивнула: — Хорошо.

— Хорошо? — Демаре приподнял бровь.

— Ну что же я, зверь какой, что ли.

Он шагнул ко мне, но я выставил вперед руку.

— Подождите. Я еще не договорила. В прошлый раз, когда вы хотели помириться, все тоже шло хорошо, поэтому мне нужны гарантии.

— Гарантии? — как-то тяжело уточнил Алмазный король.

— Да, что вы настроены серьезно и не будете себя вести, как при затянувшемся приступе шизофрении.

— Приступе чего?

У них нет шизофрении?

— Это, знаете, беспричинные смены настроения. Когда вы такой весь белый и пушистый, а потом набрасываетесь на людей.

Демаре сжал зубы.

— Вам это нравится, да? Нравится надо мной издеваться?

— Нет, — подхватывая туфли, сообщила я. — Просто хочу оценить серьезность ваших намерений в ваших попытках восстановить дружеские отношения.

— Дружеские.

— Разумеется.

Его величество шагнуло ко мне так резко, что я с трудом заставила себя остаться на месте. Сначала — потому что вспомнила печальную историю с полетом с холма, и только потом — потому что любое бегство сейчас было бы равносильно поражению.

— Когда мы танцевали, вы были настроены совершенно иначе.

— Ой, да когда это было, — отмахнулась я, чувствуя, как начинает покалывать кожу под браслетом.

Это покалывание растекалось по руке, отдаваясь в сердце и вызывая ненормальное желание шагнуть вперед, к нему. Только невероятным усилием воли я удержала свое тельце (ладно, не свое) на месте, потому что очень хорошо помнила, чем заканчивается это «вперед, к нему». Поцелуями, от которых выключаются мозги и начинает сбоить инстинкт самосохранения, а что первое, что второе, мне сейчас жизненно необходимо.

— То есть этот танец для вас ничего не значит?

Опасный вопрос, Ира. Очень опасный.

— Даже если предположить, что это не так, — я положила ладонь на перила, внушительные такие, дерево под лаком согревало кожу. — Вы женаты, мируар Демаре.

— Моей жены здесь нет.

— И это многое меняет, правда? — хмыкнула.

— Многое, — с самым серьезным видом заявил он. — Я открылся вам, как не открывался никому и никогда, Селани. Вы знаете обо мне больше, чем кто бы то ни было, в частности о том, что дневник Жизель лежит в моем сейфе…

О-о-ой, а вот это совершенно точно лишняя информация.

— По-моему, вы забегаете вперед. Очень далеко вперед. Мы ведь говорили об испытательном сроке, после которого мы снова начнем нормально общаться.

— Об испытательном сроке? — глаза Демаре опасно сверкнули, но сдаваться я не собиралась, поэтому просто стояла и ждала.

Он снова глубоко вздохнул:

— И что я для этого должен делать?

— Ну… — дернула плечами. — Просто быть собой.

Если бы Фернан сейчас не смотрел на мои губы, было бы проще, но он на них смотрел. От этого они начинали гореть, и покалывание от браслета проникло и в них.

— Я такой, какой я есть, Селани. Но вам это, похоже, не нравится.

«Это не так», — хотела возразить, но не успела.

По дому прокатилась мелодичная трель звонка, и Демаре нахмурился. Внизу раздались шаги: Этиль спешил навстречу неизвестному гостю, а мы с алмазным величеством синхронно перегнулись через перила. Двери отсюда видно не было, только пасть широкой прихожей, точнее, ту ее часть, где она переходит в холл.

— Какая беспардонность — являться в столь поздний час, — пробормотал Жужжен, метнув на нас опасливый взгляд, после чего скрылся из поля зрения.

А пару секунд спустя раздался звук открывающейся двери и ошарашенный голос дворецкого:

— Мируар Шерро?!

Селани. Посреди ночи. Не к добру.

Это была первая мысль, которая пришла мне в голову, когда я услышала восклицание дворецкого. Следующей стала: «Ой, мама». Лицо Демаре стремительно утратило выражение «нормальный мужчина», а сам он, видимо, перешел в режим «гангстер классический», потому что у него разве что дым из ушей не повалил. С поразительной проворностью оттолкнувшись от перил, он обошел меня, но тут уже я вцепилась ему в рубашку.

— Куда?! — прошептала еле слышно.

— Пойду… поприветствую старого друга.

— В последний раз вы ему чуть нос не сломали, — рыкнула я все тем же шепотом.

Вероятно, поэтому Селани избегала появляться в доме Демаре, а когда я урвала минутку и попыталась с ней связаться (все от тех же милых соседей, у которых обнаружился звонифон), Шертонэ мне даже не перезвонила (я оставила номер) и не попыталась со мной увидеться (адрес я тоже оставила). И, честно говоря, ее было сложно винить.

— Судя по всему, намеков он не понимает. — Демаре снова попер вниз, а я с силой вцепилась в перила.

— Ботинки!

— Что?

— Ботинки наденьте! — Я потянула его назад, и на этот раз, он, к счастью, послушался.

Потому что голоса Десмонда и Жужжена стали громче.

— Говорите, что хотите наладить со мной отношения, — прошипела я, утаскивая алмазное величество вглубь коридора. — А ведете себя, как…

— Как кто? — поинтересовался мужчина ну очень опасным голосом, и я решила не перегибать.

— Как тот, кто не хочет, — вышла из положения с достоинством. — В общем, считаю наш разговор исчерпанным и прощаюсь. До завтра, мируар Демаре.

Не успела сделать и шага, как меня снова перехватили за локоть.

— Какие вас связывают отношения?