– Да. Мы пробурили его сегодня рано утром, когда подъехала автоматическая зарядная станция, чтобы замаскировать звук бура и других инструментов, что нам пришлось использовать. Он абсолютно вертикальный. Шедевр.

– Он начинается в потолке комнаты BAA на первом уровне, – сказал Йоргенсон, – это склад коробок передач для лиди типа два. По нему идет цепь, и она закреплена – надежно, я гарантирую, я клянусь! – на поверхности, спрятанная среди…

– Лжи, – сказал Николас.

Йоргенсон заморгал.

– Не, честно…

– За два часа вы не могли пробурить вертикальный туннель до поверхности. Скажите правду.

После длинной и унылой паузы Фландерс пробормотал:

– Ну, мы начали этот туннель. И прошли метров двенадцать. Мобильный ковш остался там, закреплен. Рассчитывали отправить вас туда с кислородным оборудованием, а потом запечатать его снизу, чтобы заглушить вибрации и шум.

– Получается, – сказал Николас, – я поселюсь в этом туннеле и буду копать, пока не выберусь наверх. И вы наверняка рассчитали, сколько времени это у меня займет – в одиночку и с маленьким ручным ковшом, без тяжелого оборудования?

После паузы кто-то из членов комитета пробурчал:

– Два дня. У нас заготовлены пища и вода, а точнее, один из тех автономных космических костюмов, что использовались при полетах на Марс. Перерабатывает все отходы жизнедеятельности, выдыхаемый воздух – все. Это все равно лучше, чем пытаться пробиться вверх по шахте, которую точно патрулируют наверху лиди.

– А внизу, – сказал Николас, – Нуньес.

– Нуньес будет разнимать драку на двадцатом…

– Окей, – сказал Николас. – Я это сделаю.

Все буквально вытаращились на него.

Рита едва слышно всхлипнула; это был крик отчаяния.

Николас обратился к ней:

– Это лучше, чем если нас разнесут вдребезги. А они сделали бы это. – Он указал на маленький плоский предмет в руках у Йоргенсона. Ipse dixit, подумал он. Настолько я все же знаю иностранные языки. Утверждение, не требующее доказательства, «он так сказал». И в этом конкретном случае я бы не хотел видеть доказательства; даже наш политкомиссар Нуньес пришел бы в ужас от того, что может сделать эта штуковина, когда взорвется.

Он вошел в ванную, захлопнув – и закрыв на замок дверь за собой. Ради этого, сколь угодно краткого, момента тишины. Ради того, чтобы побыть простым биохимическим организмом, а не президентом Сент-Джеймсом, президентом подземного антисептического убежища-общежития, «танка», под названием «Том Микс», основанного в июне 2010 года во время Третьей мировой войны. 2010 года от Рождества Господня, подумал он; чертовски позднее время пополудни – После Христа.

Что мне надо сделать, решил он, так это вернуться, но не с артифоргом, а с Пакетной чумой для всех вас. Для каждого, без исключения.

Его злоба поразила даже его самого. Но, конечно, она была лишь поверхностной. Потому что, и он понял это, включая горячую воду, чтобы побриться, реальность такова, что я запуган. У меня нет никакого желания вкалывать сорок восемь часов в этом вертикальном туннеле, ожидая услышать, как Нуньес проламывает затычку внизу или как отряд полицейских Броуза сверху нацеливается на звук моего ковша; и даже если этого не произойдет, то все равно выбраться наверх в радиоактивность, в руины, в войну. В ту моровую язву смерти, от который мы бежали, спрятались. Я не хочу подниматься на поверхность, даже по неотложному делу.

Он презирал себя за это; до такой степени, что даже глядеть на себя в зеркало, намыливая щеки, было очень трудно. Невозможно. Поэтому он открыл дверь ванной со стороны Стю и Эди и громко спросил:

– Эй, я могу воспользоваться вашей электробритвой?

– Не вопрос, – ответил его младший брат и достал требуемое.

– В чем дело, Ник? – спросила Эди с необычным – для нее – сочувствием. – Господи боже, ты выглядишь просто ужасно.

– Я ужасен, – ответил Николас и уселся на их неубранную измятую постель, чтобы побриться. – Чтобы я сделал правильное дело, – непонятно объяснил он, – меня надо заставлять силой. – Больше ему объяснять совсем не хотелось; он брился замкнуто и молчаливо.

5

Над зеленью – над полями, лугами, открытым миром североамериканских лесов с редкими вкраплениями жилых домов, поместий в странных и непредсказуемых местах – Джозеф Адамс летел на флэппле из своей собственной усадьбы на тихоокеанском побережье, где он был доминусом, в Нью-Йорк, где он был одним Янси-мэном из многих. Его рабочий день, его долгожданный и наконец выстраданный понедельник, настал.

Рядом с ним на сиденье лежал кожаный портфель с его золотыми инициалами, и в том – написанная вручную речь. Сзади, сгрудившись на заднем сиденье, находились четверо лиди из его личной свиты.

По дороге он болтал по видеофону о работе с коллегой по Агентству Верном Линдбломом. Верн не был генератором идей, не был человеком текста – но, как художник в визуальном смысле, мог гораздо лучше Адамса понять, уловить, какую сцену имеет в виду их начальник в Москве, Эрнест Айзенбладт; что он хочет увидеть в студии.

– Следующим будет Сан-Франциско, – сказал Линдблом. – Я сейчас его строю.

– В каком масштабе?

– Без масштаба.

– В натуральную величину? – поразился Адамс. – И Броуз дал добро на это? То есть это не просто очередная легкомысленно-гениальная креативная идея Айзенбладта…

– Лишь фрагмент. Ноб-Хилл и вид на залив. Не торопясь, за месяц построим. Они только вчера вечером прогнали эту тему с Детройтом, времени полно.

Линдблом выглядел вполне расслабленно. Будучи профессиональным ремесленником, он мог себе это позволить. Генераторы идей шли по четверти посткредита за дюжину, но реальные исполнители – о, они были закрытой гильдией, которую даже Броуз со всеми своими агентами не смог взломать. Словно гильдия стеклодувов где-нибудь во Франции в тринадцатом веке – исчезни они, и секрет красного стекла исчезнет вместе с ними.

– Хочешь послушать мою новую речь?

– Ни за какие коврижки, – добродушно отозвался Линдблом.

– Ручная работа, – смиренно доложил Адамс. – Я вышвырнул этот прибор; одни шаблоны.

– Слушай, – сказал Линдблом, внезапно посерьезнев. – До меня тут дошли слухи… Тебя снимают с речей и отправляют на спецпроект. Не спрашивай какой; мой источник сам не знал. – И после паузы добавил: – У меня информация от сотрудника Фута.

– Хмм. – Он попытался выглядеть спокойным, изобразить хладнокровие. Но внутри его всерьез замутило. Безусловно – поскольку имело приоритет над его обычной работой, – это назначение происходило из бюро Броуза. А в самом Броузе и в его спецпроектах было нечто отталкивающее. Но вот что именно…

– Тебе должно понравиться, – сказал Линдблом. – Что-то насчет археологии.

Адамс усмехнулся.

– Понятно. Советские ракеты собираются разрушить Карфаген.

– А тебе предстоит запрограммировать Гектора, Приама и всех этих ребят. Доставай своего Софокла. Свои шпаргалки,