Но американец на письмо не ответил. Наташа не знала, что покинувшая его жена вернулась к нему, что он простил ее и прекратил поиск, который и начал-то, чтобы доказать неверной жене, что он вовсе не страдал, и в ней не нуждался.

После двух месяцев ожидания Наташа перестала надеяться на ответ. Молодая пара, знавшая обо всем от подслушивающей старухи-соседки, была сильно разочарована, потому что уже предвкушала, как Наташа и старик уедут из квартиры, и как они займут их комнаты.

Теперь Наташа была молчалива за вечерним чаем, она думала обо всех трудностях и проблемах, ожидающих ее впереди. Глядя на фотографии кораблей на стенах, старик думал, что от всего бы отказался, чтобы только увидеть улыбку на ее серьезном лице. И он утешал ее, говоря, что что-нибудь по-настоящему хорошее скоро случится в ее жизни, и что надо только надеяться на лучшее.

Она пришла в мое агентство, как приходят в первый раз многие девушки: с легкой опаской и с интересом. Какие-то девушки бывают сдержанными и не рассказывают о себе, какие-то сразу же излагают историю своей жизни. Она была из последних: через пятнадцать минут я уже знала, что ей двадцать восемь, что она никогда не была замужем, что в ее жизни было несколько мужчин, и все они были женаты, все говорили, как несчастны они в семейной жизни, все искали сочувствия, и каждый раз она глотала эту приманку. Их измученные семейными передрягами души отдыхали, согретые ее беззаветной преданностью, а потом они вспоминали о чувстве долга, просили их простить и — возвращались к своим злым женам и, конечно, к детям. Может, все у нее было так, потому что родители ее когда-то расстались, отец оставил их, когда ей было восемь лет, поэтому и она, и брат считали себя "плохими детьми", думая, что от хороших детей отцы не уходят. Может, эта мысль, сидевшая в подсознании с детства, и заставляла ее считать, что она не заслуживает лучшего, и должна быть благодарна даже вниманию женатых мужчин. В двадцать восемь у нее не было ни семьи, ни детей (а она мечтала иметь ребенка) и, решив искать мужа за границей, она пришла в мое брачное агентство.

— Я бы завела ребенка и без мужа, но не могу себе этого позволить! — говорила она мне. Да, конечно, я знала, что, имея профессию архитектора, она вынуждена работать уборщицей. Я также знала, как много усилий она приложила, чтобы, работая, получить диплом, а когда она окончила университет, оказалось, что в России во время кризиса ее профессия не нужна.

Я запомнила эту девушку, выделила ее из многих других. Ее улыбка была застенчивой, глаза честными, я очень хотела помочь ей при первой же возможности.

И такая возможность представилась очень скоро. Мой финский бизнес-партнер просил познакомить его с какой-нибудь хорошей девушкой. Он рассказывал мне, как он несчастен, не имея возможности видеть дочь, потому что мать не позволяет им встречаться, как страстно хочет он создать новую семью, иметь еще детей, и, конечно, первая о ком я подумала, была эта девушка, назовем ее Маша.

Они познакомились, понравились друг другу, очень скоро их отношения стали близкими, и он, назовем его Ханну, уехал в Финляндию и пригласил Машу приехать к нему.

Он звонил ей каждый день, пока она оформляла загранпаспорт и визу, спрашивал, как идут дела, рассказывал про свою жизнь, мечтал, какое счастливое у них будет будущее, и обсуждал с нею, сколько детей они заведут. Маша была счастлива. Она потом говорила мне, что, бегая в эти дни по улицам города по разным делам, любуясь прекрасными петербургскими дворцами, она не верила, что счастье выпало именно ей: еще недавно она была уверена, что такое в ее жизни невозможно.

Она уехала, они звонили мне из Финляндии, в первые дни ее голос был счастливым, потом менее радостным, потом грустным.

Ее первая виза действовала три недели. Она возвратилась, пришла ко мне. Она была задумчива: с одной стороны, все было хорошо: они не ссорились, она занималась хозяйством — убирала дом, готовила, помогала Ханну в его бизнесе. С другой стороны, он был молчалив, вечерами встречался с друзьями или читал газету, и она не могла понять, действительно ли она ему нужна.

Однако он пригласил ее приехать еще раз. Они решили пожениться, когда наметится ребенок. Но ребенок пока не намечался, и женитьба была отложена до ее следующего приезда. Но, когда она приехала в Финляндию в третий раз, однажды, убирая, по обыкновению, дом, Маша нашла множество фотографий, взглянув на которые, сразу поняла, что была не единственной гостьей в этом доме. Когда она отсутствовала, приезжали другие девушки, никто не подозревал друг о друге, и это было очень удобно хозяину: дом был всегда чист, и в нем всегда была женщина.

— Но я действительно хочу жениться! — воскликнул Ханну, когда я сказала ему, что об этом думаю. — Я просто выбираю. К сожалению, Маша вряд ли мне подходит, но скоро я женюсь на более красивой женщине и выйду из игры!

И он, действительно, наконец, выбрал двадцатилетнюю красавицу-модель, которая ушла от него к ровеснику через три месяца после свадьбы. Теперь он иногда звонит мне и жалуется на судьбу.

Что до Маши, мы теперь друзья не только с ней, но и с ее русским мужем, которого мы вместе ей нашли. А когда Маша вспоминает Финляндию, она закрывает глаза, встряхивает головой, и будто старается забыть то, чего лучше бы не бывало.

Вернувшись из Финляндии, Маша оказалась без работы, без денег, без какой-либо идеи, что делать дальше. Она пришла ко мне за советом.

Я чувствовала себя ответственной. Это я втравила ее в несчастливое приключение, это мне надо было помогать ей из него выбираться. В первую очередь, Маше надо было найти работу. Она была архитектором. Трудно было найти вакансию архитектора в Санкт-Петербурге, где в то время строилось мало новых домов. Однако в телефонном справочнике было много телефонов архитектурных студий. Маша пришла ко мне в офис, устроилась на диване и начала списывать номера их телефонов и адреса. Приходили и уходили клиентки, периодически появлялся и исчезал мой муж, которого я убедила перевезти в гараж груду кирпичей, лежащую у подъезда, чтобы заложить ими лужу под гаражом. Наконец, он сделал последний рейс, мы закрыли офис, сели в машину и поехали домой, высадив Машу на Фонтанке, где она жила в своей комнате.

В течение следующих нескольких дней Маша прозванивала список. Ее прилежание было вознаграждено. Директор одной из архитектурных студий пригласил ее на собеседование, и свершилось чудо — Машу приняли!

Правда, позже Маша узнала, что почти все работники этой студии уволились, потому что им по полгода не платили зарплату. Но Маша тогда была слишком счастлива, вновь назвав себя архитектором, чтобы обращать внимание на подобные мелочи.

Теперь пришла очередь устраивать ее личную жизнь. Будучи самым классическом образом обманутой, Маша не желала никому больше верить, но я сказала ей, что если она, действительно, хочет иметь семью и детей, надо просто предпринять шаги в этом направлении. Я привела ей несколько поучительных примеров, когда успех был всего-навсего результатом усилия воли и веры в победу. Вдохновленная, Маша пошла в газету и подала брачное объявление.