Она как будто услышала скрипучий голос ненормальной старухи:

– Милая Катрин, это ваше украшение! Оно вам очень подходит, словно для вас сделано!

– Нет, нет! – вслух проговорила Катя. – Я не могу принять такой дорогой подарок! Ни в коем случае!

Она попыталась снять перстень, но, хотя он легко наделся и сидел на пальце совершенно свободно, снять его никак не удавалось. В конце концов Катя зашла в ванную и намылила палец – только тогда она смогла снять кольцо.

– Надо его сейчас же отдать, – проговорила Катя и положила перстень в пакет. – Отдать, пока она не уехала…

Однако когда она спустилась вниз, чтобы узнать, в каком номере остановилась эксцентричная пожилая дама, портье ответил, что мадам уехала сегодня рано утром.

– Но как же… – растерялась Катя. – Она не оставила своего адреса, чтобы можно было переслать ей…

– Она сказала, что ей все очень понравилось, но больше она к нам не приедет никогда, – ответил портье, – она уже выполнила все, что хотела. Вы что-нибудь понимаете?

– Да-да… – рассеянно ответила Катя и побрела к себе.

Но едва она отошла от стойки, к ней подошла незнакомая женщина лет пятидесяти, худощавая, с темными глубокими глазами и коротко остриженными черными волосами.

– Извините, я случайно услышала, что вы спрашивали о госпоже Мезенцевой, – проговорила незнакомка, взяв Катю за локоть.

– Да, а в чем дело? – удивленно спросила Катя.

– Дело в том, что я с ней вскоре увижусь. Так что, если вы хотите ей что-то передать, я могу…

– Вот как? – Катя подняла брови.

Она готова была поклясться, что до сегодняшней встречи не видела эту брюнетку. И уж во всяком случае, не видела ее рядом с той странной русской старухой.

– Вот как? – повторила она с сомнением. – Так дайте мне ее адрес. Я хочу ей кое-что послать!

– Послать? – Лицо брюнетки напряглось, ее рука с неожиданной силой сдавила Катин локоть. – Это не нужно посылать! Это слишком ценно, чтобы доверять посылке!

– Откуда вы знаете, что я имею в виду? – подозрительно осведомилась Катя.

– Я? Я ничего не знаю! – забормотала незнакомка. – Я просто хотела вам помочь…

– А я вас, кажется, об этом не просила! – Катя вырвала свой локоть. – Так вы можете дать мне ее адрес?

– Адрес? – Брюнетка явно заюлила, глаза ее забегали. – Да, конечно, он у меня где-то был… Ах, извините, я, кажется, забыла в столовой свою сумку! – И она поспешно ретировалась.

Катя проводила незнакомку удивленным взглядом. Сумка болталась у нее на плече.

Впрочем, Катя тут же выкинула странную брюнетку из головы. Правда, ненадолго.

В тот же вечер, возвращаясь с ужина, она увидела возле своей двери какую-то сутулую фигуру, возившуюся с замком.

– Что вы здесь делаете? – окликнула ее Катя.

Незнакомка испуганно обернулась – и Катя узнала ту подозрительную брюнетку, которая подходила к ней возле ресепшн.

– В чем дело? – Катя подняла брови.

– Ах, извините! – проговорила брюнетка, отступая от двери. – Я ошиблась… Я думала, это мой номер!

Катя смотрела на нее пристально и неодобрительно. Брюнетка, не поворачиваясь к ней спиной, двинулась вдоль стены боком, как краб, и исчезла за поворотом коридора.

А Катя, войдя в номер, первым делом проверила перстень, который оставила в ванной на раковине.

Перстень был на месте.

Она надела его – и перстень снова сел на ее палец как влитой. Будто именно для нее и был предназначен.

Все же не дело бросать такую дорогую вещь, словно это дешевенькое колечко, купленное в лавочке для туристов. Хорошо, что завтра домой…

– Ненавижу. – Фике шла по дворцовому коридору, повторяя это слово: – Ненавижу!

Для того ли она приехала в эту огромную, холодную страну из уютного, маленького, привычного Штеттина, чтобы терпеть унижения от своего некрасивого, неумного и недоброго мужа и от его властной тетки, государыни Елизаветы Петровны? Для того ли, чтобы оказаться заложницей своего положения, одновременно величественного и жалкого? Для того ли, чтобы у нее отняли единственного ребенка? Для того ли, чтобы этот отвратительный человек, ее муж, ничуть не стесняясь, принимал своих любовниц?

Фике едва не заплакала злыми горькими слезами, но смогла удержаться, вспомнив, что здесь, во дворце, стены имеют не только уши, но и глаза, и негоже показывать перед придворными свою слабость.

Чтобы успокоиться, она вспомнила свое счастливое детство, игры с ровесниками, матушкин садик, где было так славно гулять, собирать цветы и разговаривать с подругами, мечтать о будущем…

Не о таком будущем она мечтала!

Большой холодный город, скованная морозом Нева за дворцовым окном… холод, мрак, одиночество.

Не о таком будущем мечтала она теми счастливыми днями в Штеттине! Да и сама она была не такой…

Все ли еще она та веселая Фике, беззаботная немецкая принцесса? Или, крестившись заново по православному обряду, она действительно стала другим человеком, Екатериной Алексеевной?.. Она и имя-то это с трудом может произнести!

Но вместе с тем она была околдована этим ледяным простором, этой огромной и загадочной страной. В Штеттине все было таким маленьким, таким игрушечным, таким… таким ненастоящим!

Как-то в детстве с матушкой Фике ездила в Амстердам и видела там замечательный кукольный дом. Потом, когда она подросла, дворец в Штеттине показался ей таким же кукольным домом.

Кукольный дворец, кукольное государство, кукольная армия, пригодная только для парадов и дворцовых караулов.

Здесь все другое – огромное, мрачное, настоящее…

Как было бы здорово покорить этот город, эту страну, стать королевой, императрицей этого бескрайнего пространства! Как было бы здорово достойно отплатить тем, кто сегодня смотрит на нее свысока, позволяет себе колкости, ехидные намеки!

В этих мечтах Фике дошла до своих покоев. Тут из двери выглянула Авдотья Нелидова, огляделась по сторонам и вполголоса проговорила:

– Ваше Высочество, Екатерина Алексеевна, он дожидается вас!

– Кто – англичанин? – Фике почувствовала странное волнение.

– Да, господин Вильямс.

Фике прошла в зеленую гостиную. Навстречу ей, приветливо улыбаясь, поднялся из кресла красивый пожилой человек в черном камзоле с тусклым серебристым галуном – английский посол Вильямс.

В который раз при виде посла Фике пожалела, что он слишком стар: она всегда любила умных, проницательных мужчин, а он обладал этими качествами в избытке.