Рен отводит взгляд. Подобной отповеди от меня он не ожидал.

— Я всегда знал, что ты настойчивая и целеустремлённая, но есть границы…

— Рен! — я хватаю молодого человека за отвороты сюртука и немного встряхиваю. — Границы устанавливаем мы сами! Я хочу найти убийцу профессора Обели, но при этом не вижу ничего плохого в том, чтобы получить вознаграждение за благое дело. За торжество справедливости, если тебе так удобнее!

Он перехватывает мои запястья, сжимает… молчит.

— Если бы я могла, я бы сделала всё сама. Но у меня нет столько времени и, честно сказать, я понятия не имею, как настраивать ваши измерители.

— Я дал тебе слово и я его сдержу, — Рен наконец оживает, — но после…

— Не надо, — я обрываю пламенную речь на полуслове. — Молчи. Просто сделай свою работу, а на досуге подумай вот о чём: на счёт границы ты прав, но мир не совершенен, поэтому идеалистом в нём быть трудно. Лучше заранее провести черту как можно ближе к совести, в противном случае тебе придётся искать другую работу.

— По-твоему, я дурак? — Рен хмурится. — Устроил тебе истерику из-за какой-то ерунды…

— Нет. Ты умный, честный, справедливый, но большинство людей каждое из этих качеств почему-то считают недостатком. И ещё… сегодня у тебя был трудный день, скоро экзамены, Полин Аверли будто с цепи сорвалась, а я неожиданно оказалась совсем не такой медовой, как ты думал.

— Никогда не считал тебя медовой, но ты не изумруд, пусть и глаза у тебя зелёные, ты алмаз, — он вздыхает и разжимает пальцы, только получив свободу, я осознаю, насколько затекли мои кисти. — Ладно, давай займёмся делом. Я так понимаю, мне нужно сделать замеры. Ещё я могу осмотреть комнаты. Если найду что-нибудь интересное, позову тебя. Сам ничего трогать не стану.

— Спасибо, Рен.

Кивнув, он разворачивается и направляется в кабинет, где его ожидает не дающая мне покоя бутылка.

Поначалу я планировала самостоятельно обойти комнаты, не дожидаясь Рена. Однако, поразмыслив, отправляюсь вслед за ним.

— Не доверяешь? — он оглядывается через плечо.

— Доверяю, но лучше работать в команде.

Пожав плечами, Рен возвращается к прерванному делу — до конца открывает створки старинного бара. Вооружившись измерителем, он водит им над стоящими внутри бутылками.

— Нашёл.

Я подхожу ещё ближе.

— Светлый, едва до единички дотягивает.

— А вокруг? — спрашиваю с нетерпением.

Будущий эксперт удивлённо поднимает брови, но послушно проверяет створки, дно, боковые и даже верхнюю стенки.

— Ничего, — выносит он свой вердикт.

Я и сама вижу, что ничего. Стрелки прибора не шелохнулись ни разу.

— Выходит, на идее с разбитием бутылки в баре мы ставим крест. Может, профессор не был привередой и хранил бы выдохшееся вино, но если уж собирать бутылку, то почему бы и следы не убрать магией. Верно?

Рен кивает:

— И судя по коллекции алкоголя, которую я тут вижу, профессор был большим ценителем горячительных напитков. В свете этого теория про полтора года не выдерживает критики. Вообще, удивительно, как сюда затесалось обычное столовое вино.

— Может, подарок?

— Весьма сомнительный, — сокурсник настроен скептически.

— Ну, так давай осмотрим бутылку!

Рен тянет к ней руку, позабыв про обещание ничего не трогать, я едва успеваю её перехватить.

— Позволь мне, — отвожу в сторону чужие пальцы и вытаскиваю добычу на свет.

Действительно обычное столовое вино. Во всяком случае, так указано на этикетке…

— О! А это идея! — восклицаю почти восторженно.

— Что? — Рен не понимает причину моего воодушевления.

— Сейчас мы кое-что проверим. — С этими словами я ставлю бутылку на рабочий стол.

Особая прелесть моих раритетных перчаток в том, что они в буквальном смысле облегают руки второй кожей, а это значит — ноготки по-прежнему со мной. Я аккуратно подцепляю уголок бумажной этикетки, и отрываю. Совсем чуть-чуть, но этого хватает.

— Смотри, — я с торжеством демонстрирую своё открытие.

— Два разных вида клея, — задумчиво произносит Рен, рассмотрев отличающиеся по цвету следы на стекле. — Ты была права, лучше бы бутылку забрали на экспертизу.

Я достаю 'ключ'.

— Давай посмотрим, откуда она родом, — предлагаю сокурснику.

К его чести, он сразу понимает, что я собираюсь сделать. Звонкий звук от соприкосновения металла со стеклом мгновенно выдаёт подлог.

— Эта бутылка не из Лоэзи, — авторитетно заявляет Рен.

— Она из Абрейна, — заявляю столь же уверенным тоном.

— А ты откуда знаешь?

— Моя матушка родом из этой провинции и всегда предпочитала видеть на столе вино родного края. Ты бы знал, сколько экспериментов я провела, когда мне стало известно о том, что бутылки трёх 'винных' Дийонских провинций хоть и похожи по цвету и форме, но отличаются толщиной стекла!

Сокурсника мой ответ веселит, но я не обижаюсь.

— И что мы будем с ней делать? — Рен кивает на причину нашей с ним поздней вылазки.

— Аккуратно вернём на место, — пожимаю плечами и убираю бутылку обратно в бар.

— Получается, профессор Обели был отравлен, — молодой человек заметно оживляется. — Как думаешь, в лаборатории смогут установить, какой это был яд?

— Бутылка очень подозрительная, согласна, поэтому на данный момент отравление — единственная версия, но мы ещё не осматривали квартиру.

Пыл Рена несколько утихает. К сожалению, придётся огорчить его ещё сильнее.

— Напомни мне, пожалуйста, продолжительность самого длительного теста на наличие яда?

— Шесть часов, четырнадцать минут, — рапортует молодой человек.

— Вот ты сам и ответил на свой вопрос.

Рен недовольно морщится, а я киваю:

— Если бы полицейские что-то узнали, дядя бы рассказал тебе об этом во время вашей с ним встречи. То же самое с телом. Работа над ним давно закончена, а результат нулевой.

— Так может, он действительно заснул и не проснулся? — ворчит сокурсник.

— Может-может, — отвечаю рассеянно и оглядываюсь по сторонам, — но не будем заранее впадать в отчаяние. Мы ведь даже не огляделись вокруг толком!

Спальня становится последней комнатой, подвергшейся тщательнейшему осмотру, а попросту — обыску. Результата нет.

Рен выглядит расстроенным и вымотанным — того и гляди, упадёт в хозяйское кресло.

— Какие действия предпримем теперь?