Капитан отошел к столу и взялся за мышку главного судового компьютера. – Что происходит с нашей навигационной системой?

Моторист Логан Давенпорт зарделся и едва сдержал улыбку. Похвала капитана была ему явно приятна. И он понимал, что вполне ее заслужил. Именно он заметил расхождение между курсом, который прокладывает для яхты электронная навигационная система, и показаниями магнитного компаса.

– Не могу знать, сэр, – ответил он на вопрос капитана о навигационной системе. – Но вчера все было нормально. Сразу после выхода с Крита, когда мы закончили лавировать между островами, я по просьбе мистера Жервиля проверил правильность курса.

– Значит, сбой произошел ночью. Или рано утром, – задумчиво, скорее самому себе, сказал капитан, не сводя глаз с экрана компьютера. – С чем же он связан?

– Возможно, радиопомехи, – предположил Логан Давенпорт. – Как известно, около Кипра начинается полоса радиопомех. А мы прошли всего в двадцати милях от берега.

– Да, это возможно, – кивнул капитан. – Радиопомехи могли повлиять на систему. В любом случае, я перегружаю главный компьютер. Будем надеяться, что система навигации восстановится. Но до прихода в Ашдод прошу вас ориентироваться только на компас.

– Слушаюсь, сэр, – кивнул Давенпорт.

Капитан щелкнул клавишей мышки. Какое счастье, что он не отказался от старого и проверенного магнитного компаса, не послушал всех этих очкастых умников, которые устанавливали на «Марии» новое оборудование. «Что вы, мистер Рид, зачем вам это старье? Кто пользуется магнитным компасом, когда на судне установлена новейшая электроника?» Вот она, новейшая электроника. Не обрати Логан Давенпорт внимания на компас, эта электроника, как негодяй Негоро[15], завела бы яхту черт знает куда. Навигационные системы – это, конечно, прекрасно. Легко и удобно. Взглянул на экран компьютера и видишь курс. Ничего не надо прокладывать, отмерять углы, проверять девиацию[16]. Но до чего же все это ненадежно. И главное, не с кого спросить за ошибку…

Капитан яхты «Мария» Колдер Рид был убежденным консерватором, уверенным, что самые современные компьютеры и мобильные телефоны не заменят бумажные карты и старые, проверенные сотнями боев и годами походов приборы навигации и связи. Настоящий морской волк, Колдер Рид родился в Канзас-сити и с раннего детства грезил морем. Родители видели своего мальчика врачом или юристом и его увлечения, странного для жителя города, равноудаленного от всех океанов, не разделяли. Когда Колдеру исполнилось тринадцать лет, он сбежал из дома, решив стать слушателем подготовительного отделения Военно-морской академии. Ему удалось самостоятельно, пересаживаясь с автобуса на автобус, преодолеть почти полторы тысячи километров и добраться до Харлингена[17], но при попытке подать документы его задержали и отправили домой. После этого демарша родители сдались и через год сами привезли грезящего морем мальчика в интернат. Там он провел четыре года, заслужил славу лучшего курсанта и был зачислен на первый курс Военно-морской академии в Аннаполисе по квоте «выдающихся умов» даже без обязательной рекомендации члена Конгресса США. После окончания курса в академии Колдер был назначен младшим офицером на крейсер «Monterey» и уже через год принял участие в операции «Буря в пустыне»[18]. После этого начался его карьерный взлет. К моменту выхода в отставку Колдер Рид был первым заместителем капитана и начальником оперативного штаба авианосца «Carl Vinson».

Став пенсионером, Колдер загрустил. Он жил с женой Мэри в маленьком городке Бремертон, рядом с военно-морской базой «Китсап», на которой прослужил последние двадцать лет. Двое сыновей, решивших пойти по стопам отца, учились в Военно-морской академии и к родителям выбирались пару раз в год на каникулы. Теперь, просыпаясь утром, он не спешил сделать зарядку, надеть отутюженную форму и лихо сбежать в гараж к машине. Да и Мэри не торопилась сменить ночную рубашку на домашнее платье, привести себя в порядок и приготовить мужу завтрак. Глядя в окно на узкую улицу, освещенную солнцем летом и занесенную снегом зимой, на соседский участок, по которому бродили две грустные собаки, на почерневшую стену общественного склада металлоизделий, Колдер думал: «Неужели это все, что мне осталось от жизни? От океанского простора. От ветра на палубе и мириад соленых брызг». Не спасла ситуации и предложенная ему должность в учебном центре ВМФ. Колдер Рид не хотел никого учить навигации и основам судовождения. Он хотел в море. Как-то ему в руки попал экземпляр газеты «Яхтенный рулевой», которую издавала Всеамериканская ассоциация развития яхтенного туризма и спорта. Там и прочел Колдер Рид с десяток объявлений о поисках коммерческими компаниями и частными лицами капитанов, боцманов, шкиперов, матросов и рулевых. Позвонив по первому же объявлению, Колдер получил весьма привлекательное предложение от человека, говорившего по-английски с чудовищным русским акцентом. Уже через неделю Колдер летел в Израиль, навстречу тому, что Мэри называла «безумной авантюрой». Жену пугало все. И перспектива жизни в Израиле, и то, что ее муж попадет в полную зависимость, граничащую с рабством, от какого-то миллионера, который, скорее всего, окажется заносчивым глупцом с замашками диктатора. «Что за ерунда?» – отмахивался Колдер. О какой «полной зависимости, граничащей с рабством» может идти речь? Он получает хорошую пенсию и не нуждается в деньгах. Если новая работа не будет приносить ему удовольствие, он просто все бросит и вернется в свой тихий Бремертон.

В Тель-Авиве Колдер Рид, настроенный женой и собственными мыслями о полной зависимости и рабстве, категорически отказался вести переговоры об условиях работы на «чужой территории», а именно на вилле владельца яхты. Он потребовал перенести их в лобби тель-авивской гостиницы «Дан», в которой поселились они с Мэри. На переговорах он поставил жесткие условия. Он сам набирает экипаж, сам переоборудует яхту и сам устанавливает на ней порядки, которые мало чем будут отличаться от порядков на военном корабле. К его удивлению, владелец яхты, представившийся странным именем Миша, согласился со всеми условиями и даже вроде бы был вполне доволен решительностью капитана. Яхта «Мария» тоже понравилась Колдеру. Не авианосец «Carl Vinson», конечно. Но вполне приличное судно. Сто пять метров в длину, устойчива к волне и скорость развивает вполне недурную. Если, конечно, как следует отладить двигатель. Но об этом он позаботится. Выпишет из Бремертона грамотного моториста. И боцмана подберет из своих. И рулевого.

С тех пор прошло пять лет. Колдер и Мэри привыкли к Израилю. К людям, выражающим свои эмоции шумно и напористо, к периодическим обострениям политической ситуации, которые нередко заканчивались воздушными тревогами. Привыкли даже к изнуряющей и удушающей жаре, затягивающейся на сентябрь и половину октября. С Мишей Орловым у Колдера Рида установились хорошие деловые отношения. Миша не только регулярно платил зарплату, но и помогал в