Да, полковник замкнут и чурается светского общества, но было в нем нечто, чего Тереза никак не могла понять. И именно эта не поддающаяся определению особенность так ее привлекала. Правда, Терезу беспокоило собственное поведение в присутствии загадочного полковника. Но больше она не повторит ошибки.

— Я не сказала, что жду от него ухаживаний или чего-то в этом роде, — произнесла Тереза, натянуто рассмеявшись. — Просто хочу узнать его получше. Подобные ему одинокие холостяки редко ведут себя столь грубо в присутствии дам. Особенно таких, как я. Даже если бы я не работала столь усердно над тем, чтобы овладеть правилами благопристойного поведения, у меня есть приданое. Ни много ни мало две тысячи фунтов в год.

— Ты неисправима.

— Это тут ни при чем. В большинстве своем неженатые джентльмены уже поняли, что грубостью мало чего добьешься. По крайней мере от меня.

Амелия натянуто рассмеялась:

— Я слышала, как Оливия Грей назвала тебя совершенством. И она не кривила душой.

— В таком случае ты должна понимать, что у меня нет никаких скрытых мотивов. Так расскажи мне о своем девере.

— Что ж, хорошо, только ты будешь разочарована, ибо известно мне не много.

— Но наверное, больше, чем мне?

Амелия вздохнула.

— Толли двадцать восемь лет — он на три года младше Стивена. Служил офицером сначала в Европе, а потом десять лет в Индии. Чуть более восьми месяцев назад он и его отряд сопровождали одного из местных вельмож в Дели. Участились случаи грабежей на дорогах, вот тот и побоялся путешествовать в одиночку. Произошла стычка с бандитами, и выжил один лишь Толли. Он прибыл в Лондон всего месяц назад, да и то только потому, что погода оказалась благоприятной для возвращения.

— Вайолет сказала, что раньше он был совсем другим.

— Я не встречалась с ним до вчерашнего дня, и ничего не могу сказать по этому поводу. Могу утверждать лишь, что Стивен и Вайолет всегда были от него без ума. — Амелия приветственно помахала рукой мисс Трейнор, которая шла по противоположной стороне улицы. — Я удовлетворила твое любопытство?

Ни капельки! Однако вслух Тереза сказала совсем другое:

— Да, благодарю тебя. Ведь это не составило труда, верно?

— Верно. Но я думала, ты захочешь узнать, какую музыку он любит, какую дичь предпочитает и любит ли читать…

С губ Терезы сорвался тихий смешок.

— Я ведь уже сказала, что он не привлекает меня как мужчина. Он интересен мне лишь как человек, не признающий светских манер.

Тереза слегка лукавила. Ее заинтриговало не только это. А изложенные Амелией факты его биографии лишь подогрели ее интерес. Тереза никак не могла понять, почему этот бесцеремонный, грубый, враждебно настроенный мужчина так занимает ее мысли? Ведь в прошлом она всегда старалась избегать знакомств с подобными людьми, опасаясь, что их бестактное поведение бросит тень и на нее. Тем не менее она все утро думала о Толли Джеймсе и о том, когда увидит его в следующий раз.

— Ты так и будешь идти до самой Темзы, или мы все же зайдем в магазин? — прервала ее размышления Амелия.

Встряхнувшись, Тереза остановилась. Галантерейный магазин Гилроя остался далеко позади.

— Господи. Прости. Я задумалась о том, что надеть сегодня на бал.

— Непременно то новое платье из серо-зеленого шелка, что ты купила у мадам Констанцы. Только в нем ты получишь с полдюжины предложений руки и сердца.

— Ах, Лили, в таком деликатном деле важно не количество, а качество. — Рассмеявшись и быстро оглядевшись вокруг, дабы убедиться, что никто не слышал ее замечания, Тереза потащила кузину назад. — Ты же знаешь, что я жду не простого предложения, моя дорогая, а совершенно особенного.

— В таком случае остается лишь надеяться, что Геркулес, Ахилл или даже Аполлон все еще пребывают в поисках спутницы жизни.

— Они слишком жестоки и кровожадны. — Тереза шутливо нахмурилась. — Впрочем, они все равно слишком стары для меня.

Теперь рассмеялась и Амелия.

— Нет, ты действительно неисправима.

— Вообще-то рядом с тобой я становлюсь гораздо лучше.

К сожалению, Амелия была права. Тереза слишком легко вышла из себя вчера и теперь контролировала каждый свой шаг, чтобы не совершить нечто подобное снова. И не важно, что при мысли о вчерашнем разговоре на повышенных тонах с Бартоломью Джеймсом ее сердце начинало биться сильнее.

Бартоломью подал карточку стоящему в дверях лакею. Слуга даже глазом не моргнул — стало быть, приглашение действительно оказалось настоящим.

— Если вы подождете немного здесь, полковник, — с поклоном проговорил лакей, — дворецкий объявит о вашем прибытии…

Бросив взгляд на многочисленных ожидающих объявления своего имени гостей, Бартоломью покачал головой.

— Я знаю, кто я такой, — пробормотал он, — а остальным нет до этого никакого дела. — Не дожидаясь ответа, проковылял через толпу ожидавших гостей и вошел в зал.

Там он упал на первый же попавшийся стул. Лишь единственному из слуг пришло в голову предложить гостю помощь, но несчастный почти сразу же пожалел об этом. Судорожно вздохнув, Бартоломью окинул взглядом зал. Прежде чем он покажет Терезе Уэллер, что ему нет никакого дела ни до нее, ни до танцев, нужно ее отыскать.

— Полковник Джеймс, — обратился к нему пухлый коротышка, отделившийся от толпы. — Не ожидал вас здесь увидеть.

— Почему, мистер Хеннинг? — спросил Бартоломью, едва удостоив собеседника взглядом.

— Ну… э… потому что… в общем, вы знаете. — Френсис Хеннинг попятился назад.

— О чем же? Просветите меня.

— Вы… э… сильно хромаете. Кроме того, вы совсем не появлялись в обществе после своего возвращения из Индии. Я даже не узнал бы о вашем появлении в городе, если бы не прочитал об этом в газете.

Только теперь Бартоломью поднял глаза на своего собеседника.

— Но как видите, в обществе я все же бываю.

— Похоже, что так.

— Прощайте, Хеннинг.

— Что ж, до встречи.

Толстяк поспешил удалиться, а Толли заметил в это самое мгновение Терезу Уэллер, и дыхание его на мгновение остановилось. Святые небеса! Ее золотистые локоны были собраны на затылке, а у висков подрагивали тоненькие завитки, выбившиеся из прически. Серо-зеленые глаза девушки казались еще ярче, оттененные тканью платья.

Бартоломью заметил Терезу чуть раньше, чем она его, и посему успел увидеть, как ее прекрасные глаза едва заметно расширились, а кончик языка быстро облизал нижнюю губу. Выходит, она владела собой вовсе не так хорошо, как хотела бы.

Очевидно, в Бартоломью еще осталось что-то от джентльмена, потому что ему захотелось встать, когда девушка, вздернув подбородок, подошла к нему.