class="p1">И снова результат можно высчитать в уме, но, если бы Джон Вествик считал с помощью абака, он обнаружил бы, что римские числа прекрасно укладываются в его колонки и расшифровать ответ несложно. А вот чтобы записать итог индо-арабскими цифрами, нужно было подумать чуть дольше.

Если рука набита, никакой сложности эти приемы не представляют. Овладев ими и имея счетные доски, монахи не видели необходимости отказываться от системы, которая прекрасно служила их предшественникам. Если же в силу специфики научных интересов и занятий им приходилось то и дело умножать и делить, проще было составить таблицу умножения римских чисел, а не обучаться новой арифметике с нуля[69]. Такие справочные таблицы и счетные доски Джон Вествик всегда держал под рукой в годы учебы в Сент-Олбанской грамматической школе. Они немало ему послужили, прежде чем растущий интерес к астрономии не заставил его перейти на новые цифры и приемы умножения, принятые в индо-арабском «алгорисмусе».

Путь от школьной скамьи до вступления в монашеский орден занял у Джона Вествика не менее десяти лет. Надев наряд послушника (за который ему пришлось отдать круглую сумму в 5 фунтов – своего рода вступительный взнос), он зубрил правила и обычаи монастырской жизни. Ее основные принципы почти не изменились за тысячу лет, минувшую с того дня, когда святой Бенедикт составил устав своего ордена[70].

Выпавшие на долю Джона времена побуждали его искать постоянства и определенности. Черная смерть несла опустошение, но политические и социальные последствия этого смягчались стабильностью полувекового правления Эдуарда III. Увы, в 1377 году Эдуард скончался, его старший сын и наследник умер за год до этого, и трон перешел ко внуку старого короля, десятилетнему Ричарду II. В наследство Ричарду достались конфликты во Франции и Кастилии, Ирландии и Шотландии, а также демографические и экономические последствия чумы. Стране позарез нужна была сильная рука. Возмущение бедноты несправедливыми налогами и условиями труда вскоре вылилось в крупное восстание – крестьянский бунт 1381 года. Джон Гауэр писал:

…а житель наших дней

Увидел мир настолько разным,

Что старый опыт не указ нам,

Как было ведено допрежь[71][72].

Укрыться за стенами монастыря казалось разумным шагом (в 1381 году бунтовщики доберутся и до Сент-Олбанского аббатства: ничто не гарантировало безопасности). В такие ненадежные времена Джон Вествик мог искать успокоения в рутине церковных служб и астрономических штудий.

День за днем Джон пел псалмы о перстах Господа, который «поставил» Луну и звезды (псалом 8), приказал звездам править ночью, а Солнцу – днем (псалом 135); исчислил количество звезд и каждой дал имя (псалом 146). Тексты откладывались в памяти, а воображение захватывали затейливые инициалы, которые во многих псалтирях служили иллюстрацией к псалму и опорой для его запоминания[73]. Иллюстраторы псалтирей часто рисовали звезды. Их величие и неизменность служили превосходным напоминанием о силе Господней.

Ребенком Джон Вествик видел, как важно крестьянину понимать солнечный и небесный циклы. Повзрослев, он созерцал и изучал звезды в поисках смысла бесконечного космоса, желая проникнуть в Божий замысел. Измерения и математический подход лишь укрепляли в нем ощущение, что мир сотворен совершенным, что он подчиняется божественному закону. В следующих главах мы проследим за тем, как Джон открывал для себя этот мир. Но для начала давайте посмотрим, как наука астрономия управляла обыденной жизнью монахов.

Глава 2

Исчисление времени

Путь, которым Джон ходил из Уэствика в Сент-Олбанс, вел через реку Вер мимо старого рыбного пруда, принадлежавшего королю. Преодолев извилистый подъем Фишпул-стрит и добравшись до площади Ромленд, где проводились городские ярмарки, он видел впереди внушительное фортификационное сооружение (рис. 2.1). Массивные ворота Сент-Олбанса были возведены несколько лет назад как символ могущества монастыря. Они недвусмысленно сообщали: входящий в них вступает во владения организации, обладающей большой властью.

Сент-Олбанс был воплощением богатства – и склонности к злоупотреблениям – монастырей позднего Средневековья. Среди паломников «Кентерберийских рассказов» есть невероятно толстый монах с лоснящимся лицом. Чосер подробно описывает его плащ, отороченный дорогим беличьим мехом, золотые украшения и любовь к охоте. Когда приходит очередь Монаха поведать свою историю, Хозяин спрашивает его: «Не знаю только, как мне кликать вас: сэр Джон, мессир Альбан иль сэр Томас»?[74] Имя Джон, как я уже писал, было самым популярным в Средневековье, тогда его носила треть английских мужчин. Имя Томас тоже было очень распространено. (Томасом, кстати, звали аббата, возглавлявшего Сент-Олбанс в те времена, когда Чосер писал свои «Кентерберийские рассказы».) Но имя Альбан (Олбан) в Англии XIV века было в диковинку: Чосер здесь явно подшучивает над репутацией ордена, к которому принадлежал Джон Вествик. Однако нам не стоит принимать язвительную сатиру за точное и беспристрастное описание монастырских порядков Средневековья. По прошествии 800 лет со времени своего основания орден бенедиктинцев все чаще привлекал людей, не настолько преданных смиренномудрию, как завещал святой Бенедикт, – вот она, оборотная сторона головокружительного успеха. Однако аббаты и епископы видели скверну и настойчиво искореняли ее. Пусть бенедиктинцам XIV века не хватало аскетизма цистерцианцев, монастыри которых ютились на горных вершинах и прятались в безлюдных лощинах, пусть им недоставало проповеднического рвения, которым славились доминиканцы и францисканцы, однако ордену удавалось соблюдать равновесие между умеренностью и преданностью познанию – строгий, но разумный устав бенедиктинцев был приемлем и привлекателен как для неофитов из всех слоев общества, так и для влиятельных патронов[75].

Рис. 2.1. Аббатство Сент-Олбанс (1365)

Итак, присоединившись к братии ближайшего монастыря, Джон Вествик вступил в самую мощную организацию в стране. Удобное расположение аббатства – всего в одном дне пешего хода от Лондона по главной дороге, ведущей на северо-запад страны, – обеспечивало ему богатство и влиятельность. Посвящение английскому первомученику Альбану и легенда об основании в VIII веке осеняли обитель славой и даровали престиж. Энергичный аббат, человек со связями, вставший во главе Сент-Олбанса вскоре после нормандского завоевания, выстроил великолепную новую церковь, к которой за два минувших века добавился целый комплекс дворов и клуатров, что позволило монастырю стать штаб-квартирой целой сети приходских церквей, больниц и школ, раскинувшейся от Южной Англии до границы с Шотландией. Главой этой организации – и главой английских бенедиктинцев – был Томас де ла Мар. Он стал аббатом в 1349 году, когда черная смерть унесла жизнь его предшественника, а заодно и еще 47 братьев, и под его руководством дела быстро пошли на лад. Он наладил тесные связи с королевским двором, обеспечив аббатству поддержку во времена финансовой и политической нестабильности. Кроме внушительного надвратного сооружения, он построил новый скрипторий, где монахи изучали и переписывали научные и философские труды, привозившиеся из процветавшего Оксфордского университета[76].

На фоне треволнений внешнего мира обитель Сент-Олбанс должна была казаться райским местом. Такова и была цель: создать пространство, обитатели которого живут в гармонии друг с другом и размышляют о божественном. Но и самое гармоничное сосуществование невозможно без норм и правил. Пусть уроженцы всех слоев общества по примеру апостолов жили бок о бок, как равные, у каждого была своя роль, свои обязанности и послушания. О размышлениях без помех нечего было и мечтать: жизнь монаха подчинялась строгому расписанию. В этой главе мы узнаем, как жесткое внутреннее устройство вынуждало религию обращаться за помощью к науке и содействовало научному прогрессу.

Сменив крестьянскую одежду на черную рясу бенедиктинца, Джон Вествик первым делом должен был затвердить устав, написанный основателем ордена примерно в 540 году. Сразу после перечисления главных качеств монаха – смирения и послушания – Бенедикт переходит к распорядку богослужений, и первое, что должны были выучить послушники после самого устава, – это расписание ежедневных служб. Ночная служба, или утреня, заутреня, или хваления, служба первого, третьего и шестого часа (с дополнительными мессами), вечерня и повечерие – каждое богослужение суточного круга имело свой канон антифонов, псалмов, молитв, чтений и ответствий[77]. Все они старательно соблюдались и исполнялись в точности по часам.

Службы занимали по 10–11 часов в день, начинались около двух часов