Драс подозвал Юту, которая обратила на нас внимание. Она была натянута как струна, и была готова к нападению. У нее как-то заострилось лицо - постоянно сжатые зубы и чуть прищуренные глаза сделали его лисьим, хищным. Она двигалась практически бесшумно, постоянно держа за руку нашу дочь. Та молчала, но постоянно озиралась, не понимая - что происходит, и почему все молчат или шепчутся.

- Юта, держи Дарину постоянно рядом с собой, на лошади оставляйте только самое необходимое. Не раздевайтесь. Вы должны в любой момент быть готовы закинуть детей, сами прыгнуть в седло и мчаться отсюда, что есть сил. Не оборачиваясь, и даже не смотря на то, что здесь происходит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ - Думаешь, их много, и они нападут? – черт подери, она словно знает больше меня, словно ее язык и мысли ближе к мужским, нежели мои.

- Надеюсь, нет, но будьте готовы в любую секунду. Юта, помни, я знаю, что ты отличная лучница, и можешь долго упражняться с мечом, но у них тоже стрелы. Они могут пригодиться тебе в дороге, если за вами погонятся, если вам придется отбиваться от волков, только не здесь. Вы должны просто бежать от сюда. Если мы выдвинемся утром, и все же, что-то произойдет по дороге обратно, вы должны делать то же самое, - он отпустил наконец мою руку, но только за тем, чтобы погладить по голове Дарину, которая стояла рядом и смотрела на него снизу-вверх большими и круглыми  от страха глазами.

- Отец, на нас нападут? – она говорила шепотом, и он присел к ней.

- Не обязательно, но, если вдруг нападут, мы начнем биться с ними, ты же видишь сколько у нас охотников, а вы будете улепетывать. Мы всех одолеем и догоним вас в дороге.

Я отошла от них, и отвернулась, чтобы ни муж, ни дочь не увидели моего лица. Хреновый план, Драс, ой какой хреновый план! Потому что я не знаю, как это – убегать и оставлять тебя за спиной, дерущимся. Как это – думать жив ли ты, нужна ли тебе сейчас помощь. Пусть я не узнаю этого никогда.

Только ночью мы разожгли костер, потому что нужна была еда и горячее питье, иначе бы и вовсе не стали. Зажарили косулю и молча сидели, и жевали мясо, запивая отваром с медом. Мы уже поговорили с Сигой и Оми, предупредили их, перебрали сумки, что везли наши лошади, и сложили только самое необходимое. Они остались полупустыми. Мы были тепло одеты и меня клонило в сон, но я боялась спать. Драс сидел рядом со мной, силой наклоняя голову к своему плечу. Дети спали на шкуре возле костра.

- Ты умница, Сири, отдохни, все будет хорошо, сейчас мы поспим чуть и отправимся в обратную дорогу. А потом будем вспоминать и смеяться, что оказались такими трусами. Все будет хорошо, - его голос начинал теряться в киселе сна, и потрескивании дров в костре. Он сказал, что все будет хорошо, значит будет обязательно.

Я не знаю, что я услышала сначала: как вздрогнул и ахнул Драс, у которого я сидя спала на груди, или как кто-то закричал в лесу. Драс дернул меня за руку, поднял, быстро надел на меня куртку с большим и теплым воротником, поднял детей и закутал их в одеяла. Дальше началась какая-то каша, в которой заржали кони, люди хватали оружие, а я следила, как Драс крепко сжав плечо Юты, что-то ей говорит.

Когда Юта и Дарина сидели уже верхом, он схватил Дара, посадил на мою лошадь, и что-то сказал ему. Крики в лесу приближались, я искала глазами Сигу и Оми, которые путались и не могли сесть на лошадей.

- Ты мне обещала, Сири, ты клялась, что сделаешь хотя бы сейчас именно так, как я сказал! – Драс кричал, глядя мне в глаза, и тут мы увидели, что в лесу, будто начинало всходить солнце - там было не меньше пятидесяти факелов.

- Пожалуйста, Драс, пусть они едут, а я останусь, я хорошо стреляю из лука, ты же знаешь, Драс, - я хотела было продолжить, но услышала, как ойкнула Сига и закричал Гор. Она стояла возле лошади, и из предплечья у нее торчала стрела. Оми закричала.

- Я догоню вас, только пожалуйста, не спорь, спаси детей, - он прижал меня к себе, быстро поцеловал не целясь в губы, а просто – в лицо, улыбнулся и закинул меня на лошадь, хлопнул по ее крупу. Впереди в темноту уже уезжала Юта с Дарой, мне не было страшно, что стрела догонит меня, я на всей скорости, которую могла развить стоявшая долгое время Фрейя, неслась за Ютой. Сначала я просто смотрела на хвост лошади, что была передо мной, шептала себе: «Не оборачивайся, не оборачивайся, если ты обернешься у тебя может не остаться надежды. Не смотри, Сири!».

Но, в какую-то секунду, я, как жена Лота, которая нарушила уговор и превратилась в соляной столб обернувшись, оглянулась. А потом снова оглядывалась и оглядывалась, а там, в месте, где несколько минут назад я спала на плече мужа, творилось что-то невообразимое: высоко горели костры, люди смешались, а самое страшное, что заставило меня остановить лошадь, и попытаться вернуться – я увидела, как упал Драс. Он отделился от толпы, сделал пару шагов и упал. Руки автоматически расслабились, и я потребовала от лошади встать. Юта вернулась, и не говоря ни слова, посмотрела на меня, а потом опустила глаза на Дарину, что сидела перед ней и большими глазами спрашивала у меня «нас убьют?».

- Я одна не смогу с ними. Даже если это будут просто волки, Сири, я одна не справлюсь, - Юта говорила это очень взросло и строго, словно это она была старше и умнее, и она была опытнее меня.

Я отвернулась и прибавила ходу. Глаза заливали слезы, но сейчас, как и тогда, расставшись с моей дочкой в моем старом, привычном, удобном и теплом мире, я должна была думать головой, потому что от меня зависела жизнь этих детей.

Мы вернемся, Драс, мы найдем вас, только ты не умирай, прошу тебя, только будь живым. И только когда начинала срываться на рев, брала себя я руки, сжимала зубы и старалась думать о том, что нужно сделать сразу, как мы вернемся. Долбанная неделя дороги, и обратно неделя! Мы шли сюда пешком, редко садились на лошадей, а сейчас мы будем гнать, мы будем спешиваться только чтобы размять ноги и попоить лошадей. Кормить их было нечем. С собой в мешках у нас была фляга воды, сухая рыба, соленое мясо и сухари. Водой мы будем поить детей, а сами будем есть снег. Мы не будем разводить костров, и останавливаться будем только на пару часов.

Дети валились, если их не придерживать, у нас с Ютой болело все тело. Спали мы всего два раза, и то, по очереди. У нас были тряпки и масло, чтобы в случае нападения волков, быстро разжечь костер. Небольшую кучку сухих веток я везла в мешке. Волки выходили на нас только раз, и их было три, но мы просто ускакали с того места, чтобы их сородичи не подтянулись к месту ужина, главным блюдом в котором были мы сами.