К счастью, Делагарди пришлось умолкнуть, потому что к нам приблизился Кастен. Взгляды, которыми мужчины поприветствовали друг друга, можно было сравнить со скрещёнными дуэльными клинками. Кажется, Толь уже успел вернуть себе присутствие духа, расхрабриться и настроиться на заранее проигранную битву.

— Всё в порядке, Вейя? — Он даже не взглянул в мою сторону, продолжал впиваться взглядом в дракона.

— Всё хорошо. Пойдём.

Шаг в сторону, от «мужа», и тот, потакая своей вредной привычке, схватил меня за руку. Кастен напрягся, подался к нему, не то чтобы вклиниться между нами, не то чтобы сразу ударить или хотя бы попытаться, и я, не теряя времени, сказала:

— Приходите… приходи завтра утром в гостиницу.

Зелёные глаза недобро сверкнули, пальцы сильнее сжались на моём запястье.

Ну и куда подевалось достославное драконье самообладание?

— Смысл мне сбегать, если ты всё равно меня найдёшь?

Я понятия не имела, какими ещё, кроме дара видеть в людях искажения, обладает Эндер, но прекрасно понимала, что даже в бримнском управлении хотя бы один следопыт да отыщется.

— Никуда я не денусь, а в Гратцвиг мы сегодня всё равно уже не полетим. И я правда устала, — моих губ коснулась слабая улыбка. — Общение с тенями выматывает.

Делагарди отпустил, и тут же в меня вцепился Кастен:

— Гратцвиг? Вейя, о чём ты?! Мы же собирались…

— В гостинице, — перебила я и посмотрела на него умоляющим взглядом, как бы говорящим: «Давай уйдём. Пожалуйста!»

— Где вы остановились? — словно вспомнив о том, что он дракон, безэмоционально поинтересовался мой новоиспечённый… деловой партнёр.

— В «Трёх лилиях».

В холле повисла тишина, такая же мрачная, как и тени, лениво скользившие по поблёкшему от времени полу театра. Казалось, Делагарди всё ещё сомневается, стоит ли давать мне вольную. И всё-таки он не стал козырять своей надо мной властью, уступил.

— Доброй ночи, Раннвей. — Он посмотрел мне в глаза, словно проникая в меня своими ядовито-яркими глазами. Потом перевёл взгляд на Кастена и удостоил его коротким кивком на прощание.

— Раннвей? Почему он так тебя называет?! — зашипел мне на ухо Толь, когда за драконом сомкнулись тяжёлые двери театра.

— Пойдём, — сказала я и потащила его на свежий воздух, которого мне сейчас так не хватало.

От одной лишь мысли о новой жизни я начинала задыхаться.

Глава 4. Борьба за даму

Утром, проснувшись, я не спешила подниматься. Казалось, если останусь в кровати, то и лететь никуда не надо. Ни в какие столицы, ни с какими драконами… В Гратцвиге я никогда не бывала и была уверена, что столица Кармара, самого могущественного королевства мира, колыбели драконов, так и останется для меня террой инкогнита.

Но это было до Эндера Делагарди и его на меня планов.

Невольно нахмурилась, вспоминая о муже Раннвей, о выступлении в театре, о ссоре с Кастеном. Спокойного разговора у нас не вышло, мы разругались ещё по дороге к «Трём лилиям». Он ничего не желал слышать, ещё и обвинил меня в том, что так легко повелась, клюнула на заманчивые предложения дракона.

Клюнула? На заманчивые предложения? Да меня скорее схватили за шкирку и подвесили на крюк, болтающийся над пропастью!

Увы, ревность не позволила Толю понять очевидное — мне не оставили выбора.

Приподнявшись на локтях, я прислушалась, а потом вздохнула. Мы сняли парный номер, две маленьких смежных комнаты, и из соседней не доносилось ни звука. Вчера вечером Кастен довёз меня до гостиницы, проводил в холл, но до лестницы так и не дошёл. При виде двух громил в синих мундирах, поприветствовавших меня кивками и улыбками, словно добрую знакомую, сквозь зубы выругался и отправился обратно.

— Куда это ты?

— В ближайший кабак! — рыкнул, не оборачиваясь. — Забывать о нашем расставании!

— Но мы… не расстались, — последнее слово я произнесла еле слышно и не слишком уверенно.

Ощущая на себе заинтересованные взгляды законников, поспешила к лестнице. Не всякие отношения выдерживают испытание разлукой, и Кастен ясно дал понять, что ждать меня не намерен. Он просил, почти требовал сбежать, не понимая, что такие, как Эндер Делагарди, найдут и накажут. Раннвей удалось исчезнуть, но теперь дракон будет настороже, во второй раз жену не упустит. Синие мундиры были тому подтверждением. Да и не хочу я всю жизнь жить, оглядываясь. Опасаясь, что рано или поздно меня поймают.

Одеяло соскользнуло с плеч, и кожа тут же покрылась мурашками. Мы взяли самые дешёвые номера, каминами в них даже не пахло. Зато пахло — вернее, воняло — плесенью, буро-зелёными цветами распускавшейся на стенах в тех местах, где когда-то колосилась пшеница на дешёвых обоях. Кое-где они всё же сохранились, как напоминание о былом уюте и скромной, но некогда аккуратной обстановке. Когда-то мебель была красивой, но лак на ней облупился, а ковёр на полу выцвел. Из каждого угла, из каждой щели несло сыростью, которая после пролившегося ночью дождя ощущалась так, словно я ночевала в бочке, барахтающейся в замшелом пруде. Пыльные шторы закрывали не слишком чистые оконца, а ламбрекенами им служили паучьи тенёта.

Представляю выражение лица дракона, когда он сюда заявится.

Эта мысль заставила меня подняться. Лучше быстро соберусь и встречу его внизу. Договор — если он удосужился его составить — подпишем в кофейне через дорогу. Стоило так подумать, как желудок недовольно уркнул, напоминая, что ужин я вчера пропустила. Да и в обед почти ничего не ела, так волновалась перед выступлением.

Злосчастное выступление!