Я достала часы. Нет, поди ж ты, через десять минут только (если только это не 7 вечера) подъем! Я посмотрела на импровизированную лестницу. И поняла, что позаимствованные предметы отрядного интерьера возвращать не буду. В душе я надеялась, что мой персональный остров никуда не денется. Оделась, выключила свет и вышла в коридор.

Только-только я успела закрыть дверь ключом, как со стороны лестницы раздался знакомый перестук каблуков.

— Какая ж ты молодец, Стеша, — были первые слова Инфузории, — голову с утра помыть успела.

Я замерла. За всю жизнь никто никогда не называл меня по имени! Я даже и не знала, какая уменьшительная форма моего имени! Стеша! Дальше — больше: открыв дверь в женскую спальню, она…

— Вставайте, мои хорошие, — молвила спокойным мелодичным голосом, после чего повторила то же и мальчикам.

Когда я зашла внутрь, все наши сидели на кроватях и молча переглядывались.

— Что это с ней? — озвучила общую мысль Галя, спокойная, малоразговорчивая девочка.

— А нам это не приснилось? — подала голос Лизонька Седляр.

— Ага, всем сразу, — Женюра почесала живот.

Слушать их было смешно — не им всем сразу, а мне одной. Только сейчас я удостоверилась, что все еще сплю.

— О! Мясо! — Продолжала чесаться она и вдруг замерла. — Девки, а ведь, кажись, потеплело. — И озадаченно покрутила головой.

Галя спала у самой батареи, поэтому с опаской пощупала ее.

— Да как обычно.

Тут уж подскочила Нюрка и схватилась за батарею всей пятерней.

— Да ну на х! И впрямь холодные!

— Значит, лето наступило. — Зевнула Лизонька и посмотрела на меня: — А что, горячую воду дали?

— ???

— Ну волосы-то мокрые.

Не найдясь что на это сказать, я изобразила лицом некую пантомиму, которую можно было расценить и как «да», и как «нет». И с дико озабоченным видом полезла в тумбочку.

Пока собирались в столовую, базар-вокзал не унимался. Темы было три: во-первых, тепло в корпусе, во-вторых, горячая вода (которую все-таки дали) и, в-третьих, естественно, поведение нашей странной воспитательницы. Каких только версий не высказывалось, любо-дорого послушать!

В столовой чудеса продолжились. Мало того что с утра нас порадовали пельмешками, так еще и, несмотря на какао с молоком, привычного запаха сбежавшего продукта не было! Если бы смена была тети-Катина, тогда понятно! Но нет, вон голова теть Тони отсвечивает через окно раздачи. Ее это недельная вахта.

А еще сегодня суббота! Сон не сон, а радости от этого не меньше. Значит, три урока: пение, литература и химия. И все! Если не проснусь, то можно дуть на пляж!

Пречудесный был денек! И солнце откуда-то выбралось, и ну радостно высекать из снега искры! И в учебном корпусе оказалось хоть и прохладнее, чем в спальном, но все равно терпимо. И мальчишки сегодня меня особо не задирали (а вот Тумба отхватил свою утреннюю дозу!).

Самоподготовки по субботам не было, поэтому на дом нам почти ничего не задавали. То есть всю вторую половину дня мы были предоставлены себе. И главное, большинство наших решило сбежать сегодня в кино (уж где они денег подтянули, не знаю). Значит, в отряде людей останется мало, и коридор будет пуст!

Так и вышло! Прихватив из столовой пару ватрушек, я просочилась в свое убежище. Глянула в окно. Рисованное небо было на месте. Скинув загодя одежду и прихватив с собой альбом и карандаши, я вылезла наружу.

Пейзаж ничем не отличался от вчерашнего: и птицы там же, и парус ни приблизился, ни удалился. Повторилась вчерашняя релаксирующая история. Лежа на воде, я поочередно смотрела то на небо, то под воду. Под воду, конечно же, дольше.

Сюжет придонной жизни, в отличие от пейзажа, менялся. Вчера здесь не было рыбы, похожей на ската, у которой по ходящим волнами бокам пульсировали огоньки ультрамаринового цвета. На теле, которое приглушенно светилось аспидно-черным, эффект от ядрено-синих прострелов был просто фееричен. Скат (будем условно считать, что это был он) рыскал по дну, поднимая колышущими крыльями своего тела клубы золотого песка. То ли пищу искал, то ли просто культивировал чего-то там…

На зеленых водорослях появились мелкие рубиново-красные цветочки. А может, это просто подводные птички какие-то на морской ветке устроились. Я смотрела и размышляла.

Мысли медленно ворочались в голове. Среди них доминировала одна — если это не сон, значит, я умерла. Здесь так неимоверно прекрасно, что плакать хочется. Вот только одиночество… Разве умершие предки не должны принимать нас за порогом жизни в теплые ласковые объятия? Ну ведь не появилась же я на свет путем отпочковывания? Ладно, может, мои биологические родители живы-здоровы, и родители родителей. Ну а перед ними хоть кто-то умирал? Не могу ведь я быть совсем никому не нужна и здесь. И потом (я потрогала спину), все после смерти должны становиться прекрасными, а мой горб на месте, живет и здравствует!

Представлять, что я умерла, расхотелось. Я выбралась на берег и завалилась на теплый песок. Никогда не лежала на шелковых простынях, но почему-то казалось, что именно так они и ощущаются кожей. В общем, тактильные ощущения были на высоте! Незаметно я уснула.

Когда проснулась, было утро. Или это просто походило на утро. Хорошее летнее утро. Вот только тихо было очень. Ни тебе птичьего гомона, ни шелеста листвы. Если что здесь и шелестело, то только песок, и то если его специально начать пересыпать. А так стояла абсолютная тишина. Даже волны не плескались о берег.

Я вспомнила про ватрушки, которые по-прежнему валялись на альбоме, и закусила ими, поглядывая на небо. Солнце было как солнце, никаких птиц и близко не просматривалось, и вообще, на небе не было ничего, кроме самого солнца. Море тоже было девственно-чисто, ни одного паруса в обозримом пространстве не наблюдалось. Что там паруса! Вокруг вообще ничего, кроме воды, не было. Я побежала, слегка зависая в прыжке, к морю. Оно было ровное, как стекло, — ни малейшей, самой лилипутской, ряби. И прозрачное, как воздух.

Я осторожно ступила в него, в глубине души ожидая, что сейчас покачусь по его поверхности, как по катку. Но нет. Море с мягким вздохом обняло мою ногу. Слегка отплыв от берега, я посмотрела вниз. Ну просто фантастическая прозрачность! Все, что находилось внизу, казалось впаянным в стекло. В чуть голубоватое стекло. И тишина. Испугавшись, что оглохла, я со всей силы ударила по воде. Раздался характерный всплеск. Уф! Слышу!

После ночного просмотра нижней жизни дневная казалась пресноватой. Вроде и рыбки разноцветные, и водоросли всяческие, да и кораллы не подкачали, а все ж не то! Это как сравнивать карнавал в Рио-де-Жанейро и русские народные гуляния на Масленицу. Вроде и там и там праздник, вроде и народец принаряжен по обе стороны… и музыка везде присутствует. А разница — налицо!

Побарахтавшись в свое удовольствие, я вылезла на берег.