Нет, отказываюсь в это верить. Продолжаю обнимать, целую в лоб, пытаюсь согреть. Слова сейчас бессмысленны, она их просто не воспринимает.

Постепенно чувствую, как утихает дрожь, моя крошка немного расслабляется, раздаются тихие всхлипы. Отодвинуться ей не даю, произношу слова извинений, пытаюсь успокоить, но ведь не верит, ни капли не верит. Обидные слова въедаются в душу хуже кислоты.

Беру в руки ее лицо, пытаюсь губами смыть следы слез, отвлечь, заставить забыть все сказанное в запале. Прерываю на полуслове горькую фразу, закрыв рот поцелуем, разбивая лед по крупицам. Вот пошла легкая оттепель, она слегка потянулась ко мне. Ухватившись за тонкую ниточку, усиливаю напор, целую губы, растираю руки, шею и чувствую, какая она холодная, практически ледяная.

Не дав шанса на возражение, поднимаю на руки и несу в комнату с джакузи. От сердца отлегает по мере того, как моя куколка возвращается к жизни. На джакузи смотрит уже с некоторой долей любопытства, даже позволяет снять с нее простыню. При виде стройного тела, стоящего у ступенек и зябко обнимающего себя руками, чувство вины накрывает с головой, особенно при воспоминании о подлых мыслях уйти и не заморачиваться. Стискиваю зубы до скрежета и начинаю раздеваться.

Услышав это, Элейн быстро спускается в воду, явно намереваясь укрыться от меня хоть там. Спускаюсь следом и, преодолев легкое сопротивление, усаживаю ее между своих ног. С облегчением чувствую, как холод уходит из ее тела, она расслабляется и забывается в моих объятиях. Только вот чувство обиды никуда не уходит, сквозит в ее словах, в выражении глаз. Надо сломать эту корку недоверия, эту коросту, которой затягивается грязная рана. Надо вытравить тот яд, которым сам же и отравил.

Начинаю совершать плавные, дразнящие прикосновения, стараясь разжечь искры того огня, что совсем недавно горел между нами. Но крошка сопротивляется, упорно пытается сдержать реакцию тела, подавить возбуждение, кусает губы, чтобы не дать мне услышать ее стоны. Но надо достучаться, добиться ответа, иначе будет поздно. И я не отступаю.

Наконец внутренняя стена сломлена, моя хрупкая куколка сдается, прижимается и просит дать ей освобождение. Поворачиваю ее к поручням, прогибаю в спине и беру снова, медленно и нежно, очищая ее и очищаясь сам. Толкаюсь внутрь, не сдерживая стоны и впитывая ее всхлипы. Возбуждение, нарастающее внутри, грозит смести все вокруг, но сдерживаюсь, понимая, что иначе сейчас нельзя, только так.

Чувствуя, как мою детку оставляют силы, вывожу из воды и укладываю прямо на полу. Смотрю на нее сверху вниз и на миг задерживаю дыхание. Элейн лежит на простыне, обессиленная, руки распластаны возле головы, глаза затуманенные — такая охренительно желанная и такая красивая. Молчит, лишь приглашающе раздвигает ноги, призывая закончить начатое. И тут все мои заслоны срывает на хрен, остается лишь дикое желание войти, подчинить полностью, завладеть. По быстрому надеваю резинку, вытащенную из кармана брюк, хватаю крошку за бедра и врываюсь внутрь.

Ее тело принимает меня легко и безоговорочно, растягиваясь и подстраиваясь под мой размер, что окончательно лишает меня берегов. Краем сознания отмечаю, как выгибается и стонет Эли и начинаю двигаться, быстро и рвано, вроде бы что-то говорю, требую какого-то ответа, а услышав ее «да», делаю пару финальных рывков и содрогаюсь в сладкой агонии. Параллельно чувствую, как в такой же агонии дрожит моя куколка, напоследок выгнувшись и окончательно распластавшись на полу. Наваливаюсь на нее всем весом, потому что больше ничего не могу. Перед глазами пятна, а в ушах гулкий шум. Понимаю, что ей тяжело, но думаю, что пару минут Эли выдержит.

Очухавшись через пару минут, пытаюсь подняться и тут понимаю, что что-то не так. Как-то уж слишком тихо лежит Элейн, а ее сердце бьется чересчур спокойно и размеренно. Приподнимаюсь на предплечьях и вижу, что моя крошка просто спит. Спит, отключившись после пережитого оргазма. Спит, несмотря на то, что мой член до сих пор в ней. Неверяще смотрю и делаю легкий толчок внутри, потом второй, третий. В ответ слышу легкий всхлип и больше ничего. Малышка действительно спит. А я понимаю, что пора прекращать проверки, потому что еще немного и мой дружок снова встанет в полную силу. Поневоле начали закрадываться мысли, а не подсыпали ли мне приятели смеха ради какого-нибудь возбудителя в стакан.

Аккуратно выхожу из такого желанного тела, с трудом поднимаюсь на ноги и успеваю заметить, как с тихим вздохом Эли переворачивается на бок и затихает. Пока надеваю трусы, размышляю над тем, насколько велики оказались физическое и моральное потрясения, что моя крошка отрубилась напрочь. Да уж, измучил я ее полностью. Наверное, это и есть аналог фразы «затрахать до смерти».

Подхожу, осторожно беру девушку на руки и отношу на кровать, бережно укрываю простыней. Отодвигаюсь, откидываюсь на подушку и думаю, что делать дальше. Оставить ее одну однозначно не могу, значит, проведу ночь с ней, а утром отвезу домой. Отвезу сам, чтобы убедиться, что добралась в полном порядке. Не хочу, чтобы попала еще в какую-то передрягу. Решив все для себя, поворачиваюсь, обнимаю куколку сзади и закрываю глаза.

Утром, с трудом переборов реакции тела, выбрался из кровати, приготовил Элейн ее одежду и пошел на кухню за завтраком. Благо, для меня в этом доме завтрак всегда найдется. Оторваться от сонно сопящей малышки было тем еще испытанием. Желание прикоснуться, разбудить и закрепить вчерашний опыт было почти нестерпимым, еле дополз и остыл под ледяным душем. Напомнил себе, что для Эли и вчерашнего достаточно, новые поползновения будут уже чересчур для нее.

Правда, мои благие намерения закончились во время завтрака, когда я сорвался и взял ее в четвертый раз прямо в одежде, насаживая на себя раз за разом. При этом снова это сумасшедшее ощущение полной готовности, ее тело приняло меня охотно, без прелюдий и разогрева. И, судя по эмоциям куколки, никакого дискомфорта внутри она не ощущала. Малышка впустила меня внутрь и сжала мышцами так, что мысли вышибло напрочь и опомнился лишь на грани оргазма, осознав, что не надел защиту. Пришлось спешно заканчивать в ванной. Благо, Элейн успела кончить чуть раньше. Смотря на свои полубезумные глаза в зеркале понял, что зря грешил на возбудитель. Эта девчонка сама по себе какой-то афродизиак, от которого я срываюсь с четверти оборота.

После этого спешно отвез ее домой, вернее, в общежитие. От короткого разговора в машине мне стало как-то тоскливо. Дал ей свой номер, чтобы помочь в случае чего, но заранее знал, что не позвонит. Поцеловал на прощание и отпустил, уехав прочь. До невозможности хотелось вернуться и забрать назад, но знал, что нельзя. У нее своя жизнь, а у меня своя. В слишком разных мирах живем, слишком разные у нас привычки и стремления в жизни. А я и так уже наломал дров, и этого вполне достаточно.

Усилием воли вырываю себя из воспоминаний и обнаруживаю, что кофе закончился, а я сижу и печально смотрю в пустую кружку.

Бросив на столик пару купюр и попрощавшись с компанией, выхожу наружу. Нестерпимо хочется подышать свежим воздухом, может, хоть он разгонит морок в голове. Оставив авто на стоянке кафе, иду дальше пешком, направляясь к расположенному рядом парку. Погода прохладная, дождливая, на мне это только на руку. По пути ловлю на себе заинтересованные женские взгляды, но теперь это меня мало интересует.