осмием, которое не входило в мои обычные стремления, но я понимал, что раз так случилось, то я обязан помочь тебе, твоим соратникам, другим людям и сделать всё от меня зависящее так, как подсказывает мне мой разум.

А какие ценности у тебя? Десантная служба на благо общества? Ты в ней разочаровался. Осмий? Тоже случай, который тебя, как и меня, волнует только временно. Любовь к Лилии? Да. Но насколько она глубока? А может, я чего-то ещё не знаю? Подскажи.

– Вы правы, у меня ничего нет, кроме любви Лили и дружбы Тома, – печально сказал я и про себя добавил, – и глаз Младенца.

– А вот неправ теперь ты, у тебя есть что-то ещё. Ты способен, повторюсь, на неординарные поступки. Почему Лили выбрала тебя, а допустим не Тома? Том – замечательный парень, и он надёжен и предсказуем.

Я сначала хотел ответить. – Потому что так захотел Том, – но промолчал.

Тогда профессор продолжил. – Потому что Лили чувствует это что-то в тебе. Она способная. И верит, что эта твоя особенность сделает её счастливой. У тебя нет стремления к общепринятым ценностям, но у тебя есть что-то вроде дара Мировой гармонии. Раскрой его и поверь в себя.

– Вы не первый, кто советует мне раскрыть свои способности, а я и не знаю, в чём они заключаются.

– Тебе нет даже тридцати лет, вся жизнь впереди. Главное верь в себя и в Мировую гармонию.

Мы прилетели к месту хранения осмия и занялись погрузкой. Когда летели назад, то больше молчали или обменивались несущественными фразами. Каждый больше думал о чём-то своём. Профессор, наверное, переживал за предстоящую разлуку с дочерью и нашу дальнейшую жизнь и в душе надеялся, что всё сложится хорошо. А я думал, о том, что для меня начинается новая жизнь. Да, глаза Младенца убили меня, а теперь медленно и мучительно перерождают, превращая в другого человека, с новым мироощущением и миропониманием.

Когда я сказал Лили, что не смогу без неё жить и прошу полететь её со мной, она легко согласилась, не требуя никаких обещаний. Без нашей обоюдной чистой светлой любви я просто пропал бы, а она бы затосковала. И мы это понимали, и это понимал её отец. При прощании профессор был весел и много шутил, говоря, что в этом ледяном климате Европы Лили превратилась бы со временем в снежную королеву, и я, словно сказочный герой, спасаю её из этого ледяного плена. Я не совсем понимал профессора, действительно он был очень рад, что Лили улетает со мной, или это искусная попытка не дать проявиться всё-таки печали, чтобы не омрачить отлёт.

Я как всегда просто не знал того, что знал профессор. Отец Лили был тогда при прощании действительно счастлив. Полёт назад к Марсу прошёл спокойно. Нам с Лили выделили отдельную каюту, где мы много времени проводили вдвоём. Но только в середине полёта благодаря некоторым особенностям в поведении Лили, хотя она их умело скрывала, и благодаря моей внимательности десантника (а может отсутствию глубокой человеческой внимательности), я узнал, что она уже три месяца как беременна. Она сама окончательно утвердилась в этом только перед самым вылетом на Марс. Что же получается? Первым понял, что Лили беременна, её отец. Удивительный человек, всё замечает, обосновывает, принимает и помогает другим принять самые верные решения. Как силён и гармоничен разум у него. Интеллект, чувства, интуиция, духовность – всё на высоком уровне. Он очень любит свою дочь, но понимает, что только разлука с ним может сделать её по-настоящему счастливой.

Теперь нас уже было трое. Нет четверо, я забыл про Тома. Когда мы уже прилетели на Марс, и нашей дальнейшей судьбой занялись ответственные люди, как обещал учёный, Том спросил, что это я какой-то странно грустный и счастливый одновременно. Я сказал, что стал отцом, и поэтому счастлив, а озабочен, потому что теперь отвечаю не только за Лили, но и за ребёнка. Том от всей души поздравил меня. Он был тоже счастлив за меня и… озабочен, озабочен моим будущим и поиском своего места в нашей с Лили семейной жизни.

Когда все проблемы были решены – нам, бывшим десантникам, поменяли, точнее, искусственно исказили биокод, создали новые легенды прошлой жизни, выплатили обещанные деньги и предоставили возможность выбрать будущий путь, наступил момент прощания.

Бортмеханик, благодаря совету и участию профессора, решил продолжить деятельность в научных космических экспедициях. Работа та же, только вместо десантного челнока научный корабль, а вместо патрулирования и военных операций длительные полёты к дальним планетам. Он об этом как раз и мечтал.

Манго-10 решил вложить деньги в хороший бизнес, а пока поразвлечься после продолжительных невзгод.

Я обнял бортмеханика, пожелав успехов в дальних странствиях. Пожал руку Манго-10, пожелав удачных капиталовложений. Том обнял бортмеханика, а к Манго-10 даже не подошёл, они просто обменялись ненавистными взглядами. И мне так сильно захотелось, чтобы они никогда больше не встречались по жизни и постепенно забыли о существовании друг друга и своей ненависти.

– Том, полетим со мной на Землю? – предложил я ему, когда мы остались вдвоём. – Найдёшь хорошую девушку, я и Лили, если надо будет, всегда поможем тебе. Женишься. Будем вместе вести бизнес, и радоваться жизни. Мы же с тобой друзья, нам нельзя расставаться.

Том посмотрел мне в глаза, словно заглянул в душу. А в душе у меня были глаза Младенца. Нет, он их не увидел, но он почувствовал, что их вижу я.

– Я вполне возможно прилечу на Землю, и вполне возможно мы будем вместе вести бизнес и радоваться жизни, но не сейчас. Давай немного отдохнём друг от друга. Наша дружба от этого, я думаю, не пострадает, а только укрепится. Лексис, у тебя есть Лили и скоро родится ребёнок, поживи для них. Начни новую жизнь, как тебе советовал наш пилот, – Том сделал паузу, и мы оба подумали, что самоотверженным геройским поступком он не просто советовал, а больше завещал. – Забудь прошлое, а я буду иногда выходить на связь, а позже приеду в гости.

Я подумал, что Том, наверное, прав. И дело даже не в том, что он не хотел помешать мне в новой семейной жизни. Он не хотел напоминать своим присутствием о прошлом. Когда приходит любовь, дружба должна немного уступить место. А чтобы началась новая жизнь, надо постараться оставить всё старое в прошлой жизни.

Да, я посчитал тогда, что Том был прав. Я очень сильно любил Лили и своего ребёнка, и мне хотелось жить только новыми