меч берсерка только начал опускаться на меня, и потом успел отбить его, а не наоборот. Я не опровергаю и не подтверждаю. Пусть считают так. Меньше будет желающих заполучить мои доспехи.

Из Хартфорда мы с самой ценной добычей вернулись в Люнденвик, где погрузили захваченное там, и отправились на Валхерен. Ветер был встречный, шли через Ла-Манш на веслах. Я не греб и не рулил, а читал вслух по второму разу трофейную рукопись. Викинги слушали меня с прямо таки детским интересом, как и в первый раз. Сравнивать было с кем, потому что все свободное место на главной палубе занимали пленники, большую часть которых составляли подростки обоего пола, которые тоже с открытым ртом слушали меня. Сидели они так плотно, что приходилось расталкивать, чтобы пройти в носовую часть лангскипа, где держали девушек постарше. Последних использовали по прямому природному назначению. Освободившийся гребец мог пройти к ним, поставить понравившуюся раком, закинув ее рубаху ей на голову, и отыметь по-быстрому под ядреные комментарии других членов экипажа. Ночью во время стоянки на берегу каждая девушка обслуживала по несколько человек, причем в разных позах. К смазливым даже выстраивалась очередь. Видимо, именно сейчас и закладывается любовь скандинавов к групповухам, которая к двадцать первому веку превратится в государственную религию.

Стоило нам прибыть на Валхерен, как на следующее утро приперлись франкские купцы в большом количестве, чтобы скупить добычу по дешевке. Расплачивались вином и едой. На неделю весь остров превратился в огромный пиршеский стол. Сперва каждый драккар пропивал добытое по отдельности, но потом начались брожения поодиночке и небольшими группами, и в последние дни за нашим пиршеским столом, если можно так сказать о расстеленных на песке воловьих шкурах, заставленных самыми разными сосудами с вином и тарелками с едой, в основном запеченным на кострах мясом, две трети пьяниц составляли викинги с других драккаров, в том числе не участвовавших в походе, прибывших на Валхерен во время нашего отсутствия. Слух о том, что под предводительством Рерика Священника можно поживиться, разлетелся по всей Скандинавии и Балтике, и искатели приключений на свою и чужие задницы потянулись к нам.

Вместе с купцами на остров прибыла жена великого конунга – сильно расплывшаяся блондинка, несмотря на то, что была лет тридцати от роду. Впрочем, по нынешним меркам это уже пожилая женщина. Она родила мужу пятерых детей, но оба сына умерли в младенчестве, остались только дочки. К моему удивлению, она жила в Дорестаде. Франки не трогали ее. Может быть, потому, что была дочерью местного богатого купца, или потому, что считали ее большим наказанием для Рерика Священника, чем потеря семьи. Второй вариант кажется мне правдоподобнее. У скандинавов уже сейчас женщины имеют очень много прав в сравнение с соседними народами. До полной эмансипации им не хватает самой малости – ношения штанов. Этот последний рубеж не преодолевают, наверное, потому, что ношение одежды противоположного пола пока что является у скандинавом серьезным поводом для развода. Она быстро выгребла все самое ценное из добычи мужа, после чего убыла в Дорестад, чем напомнила мне первую мою лучшую половину и жен других моряков-загранщиков, и навела на мысль, что, став викингом, я в очередной раз вернулся к своей будущей профессии.

11

Первый раз я побывал в Руане в конце двадцатого века. Мы стояли в Гавре, попав на выходные. В то время во Франции трепетно чтили святых Субботу и Воскресенье. Французы еще умели и работать, и отдыхать. Я воспользовался этим, смотался в Руан. Из гаврского порта ходил для туристов бесплатный автобус до центра города. Там пошел на железнодорожный вокзал. Можно было бы добраться за три-четыре евро на междугородном автобусе, но на электричке быстрее и, как по мне, комфортнее. Билет за девять евро с мелочью купил в кассе, потому что мою кредитку автомат почему-то не воспринимал всерьез. До отправления оставалось с час, и я потусовался немного по Гавру. Смотреть, в общем, там нечего. Почти все интересное, историческое было уничтожено отважными американскими и английским летчиками в конце Второй мировой войны. Привлекли мое внимание церковь с башней в «индустриальном» стиле и фонтан с тростником по краю чаши в стиле «а ля Жмеринка». Поезд оказался двухэтажным, новым и достаточно чистым. Последнее для Франции – редкое исключение. У вполне себе чистоплотных французов отношение ко всему за пределами их жилья арабско-африканское. За исключением маленьких городков, где почище. Наверное, в своих африканских колониях подхватили эту заразу. Впрочем, и в Средние века французские города были загажены и вонючи. О том, что нынешние горожане не шибко отошли от своих потомков, убедился в Руане, куда прибыл примерно через час. Кроме привычной по Парижу обоссаности всего, что можно и не очень, на улицах громоздились кучи воняющего мусора. Про собачьи экскременты, окурки и обертки на тротуарах я уже молчу. Как мне сказали, мусорщики не бастовали. Их просто не хватало, потому что никто не хотел выполнять грязную работу за, по местным меркам, гроши, даже мигранты из бывших французских колоний. Они не для того перебрались в метрополию, чтобы и здесь обслуживать белых господ. Обворовывать и грабить выгоднее.

Руан – самый «готический» город в мире и один из самых «фахверковых». Такое количество домов из бревен и самана редко встретишь даже в Германии и Чехии. Собор Руанской Богоматери, конечно, впечатлял и размером, и красотой. Вдобавок внутри удивляет непривычной аскетичностью для католических культовых сооружений. Посмотрел я и на высоченный крест, поставленный в том месте, где сожгли Жанну д’Арк. Это так по-французски – уничтожить своего спасителя или хотя бы облить грязью, как в то время поступали с Россией, дважды выручавшей Францию в двадцатом веке, а потом объявить его святым! Тогда мне было интересно просто погулять по исторической части города, по узким улочкам со старинными домами. Было ощущение, что переносишься в Средневековье. Устав, я приземлился в ресторанчике и отведал местную фишку – утенка по-руански. Тушку обмазывают горчицей и запекают на гриле под твоим зорким наблюдением. Затем поливают соусом, добавляют светло-зеленые черешки сельдерея, темно-зеленые стрелки лука-шалота и запеченные яблоки. В Нормандии яблоки в самом разном виде добавляют во всё, даже в чай. И пьют чаще сидр и кальвадос, чем вино и коньяк. Я попробовал оба местных напитка. Что интересно, сидр подали в чашке, а кальвадос в рюмке. Я сперва подумал, что так сделали специально для иностранца, чтобы не перепутал божье с праведным, но заметил, что и французы за соседним