— А я-то думаю, чего она так подорвалась. Столько держалась, чтобы не проеб*ть всё, и вдруг показала характер. А тут вон оно что, — Залецкого стоящий напротив оппонент нисколько не пугал. А зря. Максим был шире его раза в три. По росту правда был всё же чуть ниже, однако развитая мускулатура определённо выигрывала на фоне роста.

— Может потому что не надо быть мудаком?

— Подумаешь, решили развлечься немного.

— Это так теперь называется?

— Эта сука должна быть благодарна. Ты бы знал из какой помойки я её достал и отмыл. Да она до конца жизни обязана меня ублажать и выполнять любую прихоть, но вместо этого она ломается, как целка и закатывает истерики.

Короткий, но угрожающий шаг вперед.

— Повтори, — рыкнул Майер

— Ты глухой? Говорю, эта фригидная сука и тебя кинет, когда получит то, что ей надо. Хотя с чего тебя взять-то… Ты кто вообще такой?

— Тот, кто убьёт и закопает тебя там, где никто не найдёт если ещё хоть раз увидит рядом с ней.

— Да эта бл*ть сама ко мне скоро обратно прибежит, когда поймёт, что никому не нужна. Кто она без моих… — Паша не договорил, вырубленный с одного короткого удара. Какой хлюпик. Хотя бы до третьего приличия ради дотянул.

Когда несколько минут спустя Женя снова появилась в поле зрения тело звезды распласталось на паркете.

— Господи, он жив хотя бы? — вздохнула обречённо она.

— Не знаю, но скорее всего. К сожалению. Это всё? — короткий кивок на небольшой чемодан на колёсиках, что волокли за собой.

— Да.

— Тогда пошли. Тут воняет притоном, потом не отмоешься, — у неё забрали чемодан, легко, словно пушинку, оторвав его от пола.

— Зря. Зря ты это всё… — уже в машине, когда Ниссан покинул частную территорию элитно6 г комплекса невесело покачала головой Козырь.

— Разберёмся по ходу дела. Ещё скажи, что тебе жалко эту сволочь. Как с такой тварью можно было находиться под одной крышей дольше пяти минут?

— Раньше он таким не был. Начало заносить, когда слава по башке ударила. Ну и наркота своё дело сделала.

— Вот тогда и надо было валить. Сразу. Без оглядки. Или ты саму себя не уважаешь?

Пассажирка отвернулась к окну, чтоб он не видел её лица.

— Не учи меня, как жить, — раздосадовано поджала губы она.

— Мне уже поздно рыпаться. Это должны были делать родители.

— Должны. Если бы были. Вот только они подбросили меня в приют, когда я под стол пешком ходила. Пришлось самой учить: что хорошо, а что плохо.

Её ответ прозвенел в салоне автомобиля, как невидимая оплеуха. На несколько секунд повисла гнетущая тишина.

— Прости. Я не знал, — они знакомы несколько дней, а он уже второй раз извиняется. Это на два раза больше, чем Максим делал за всю свою жизнь.

— Не знал. Вот и не нечего лезть с нравоучениями. У меня ничего не было, когда детдом вышиб меня на улицу. Только поганое детство, где приходилось выгрызать правду и место под солнцем всеми способами. А тут такой шанс. Кастинг на клип, и я подхожу по внешности. Да если бы Залецкий резал по ночам девственниц, я бы всё равно с ним спала. Чтобы иметь то, что имею сейчас. И можешь осуждать меня сколько угодно, мне похрен: каждый борется за своё счастье так, как умеет.

Снова тишина.

— Нет. Я не осуждаю тебя, — хорошенько подумав, покачал головой Майер. — Не скажу, что мне импонирует такой подход, но ты права: каждый борется за своё счастье так, как умеет.

Надо же. А Женя уже была готова слышать в свою сторону самые разные эпитеты, максимально мягкими из которыми были "меркантильная дрянь" и "аморальная подстилка".

— Спасибо.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Но порой нужно думать о последствиях…

— Заткнись, очень прошу, — вы посмотрите, опять учить вздумал! — Я не драчливая, но врезать могу.

Водитель, не отрываясь от дороги, рассмеялся. Настоящий чертёнок, а не девушка. Вроде адекватная, но в тихом омуте, как говорится…

— К слову о девственницах… — решил уточнить он.

На него непонимающе обернулись.

— Нет. Никого он не резал. Мне об этом, по крайней мере, неизвестно.

— Да я не про то. Я про тебя.

— Я тоже не девственница. Мне казалось, мы в этом удостоверились ещё пару месяцев назад.

— Да блин, нет. Эта мудила был у тебя первым?

— А, нет.

— А каким?

Женя строго прищурилась.

— Зачем задавать вопросы, ответы на которые ты ведь не хочешь знать?

— Цифра так ужасна?

— Нет.

— Тогда я хочу знать.

— Хм… — собеседница заметно смутилась. — Три.

— Сколько-сколько?

— Трое. Ты третий, — машина резко дёрнулась, за что заработала сердитый гудок сзади и скрежет под капотом. — Эй, ну не мешок картошки же везёшь, — поправляя впившийся в плечо ремень возмутилась пассажирка. Её так мотнуло, что даже в шее захрустело. Зато в лобовое не влетела. Да здравствует техника безопасности.

— Я случайно. Педали перепутал. Просто… — Максим недоверчиво хмыкнул. То, что она вытворяла в их прошлый раз совсем не походило на столь скромное число. Признаться, он полагал, что партнёров у неё было куда больше. ГОРАЗДО больше. — Точно три?

— Я умею считать до трёх. Ни разу еще не ошиблась.

— Тогда это круто. А первый раз… эм…

— Тебе подробности нужны? Нам было по двадцать. Всё взаимно. Ещё вопросы?

— Двадцать? Реально? Так поздно?

— Представь себе, раньше я была более целомудренной. Верила в большую и светлую любовь.

Женя понимала его удивление. Чуть ли не монашка, а к нему в кровать прыгнула через пару часов знакомства с готовностью портовой шлюхи. Но кто ж знал, что одноразовая встреча выльется в… то, что происходило у них сейчас? Тогда это был не более чем порыв. Отчаянное желание испытать то, чего ей никто ещё не давал.

С Ромой, её первым парнем, отношения с которым так и не сложились, она лишь успела попробовать на зубок секс, не раскрыв его для себя в полной мере. И к сожалению, потом этого сделать тоже так и не получилось. Всё, что было с Залецким укладывалось в рамки "тупого перепихона" и никогда за них не выходило. Завязанный на страсти, потом от безысходности, редко когда эмоциональный, но всегда перепихон. Да и Паша был из тех мужиков, что заботился только о своём удовольствии.