– Я этого не говорила! Есть еще способные ребята в этой группе – Битюгов, Анохина…

Директриса перебила ее:

– Однако родители этих способных тоже жалуются. Об этом они пишут в своем письме, на которое мы обязаны отреагировать! Это, между прочим, не последние люди!

Лариса ухмыльнулась, мол, уважаете жалобщиков, ну-ну. Однако спорить не стала, считая это ниже собственного достоинства.

– Хорошо, я учту! Я могу идти? – И она быстро выбежала из кабинета.

Чувство в очередной раз победило здравый смысл: Татьяна снова пошла к колдунье Тамаре, потому что ни чтение специальной литературы, ни консультация психолога-маньяка не дали ей ничего. А Тамара все-таки оказалась права и относительно пристрастия мужа к алкоголю, и насчет казенного дома.

Таня шла одна, без Нины. И пешком, чтобы никто не догадался, куда и зачем она направляется. Нашла и двор, и дом, и квартиру. И позвонила в тот же звонок. Только дверь открыла совсем другая женщина – шатенка с жидкими волосенками, в простом ситцевом халате, и вся зареванная-зареванная.

– Простите, я, кажется, ошиблась! – отпрянула Таня, но женщина остановила ее.

– Да нет, милая, ты не ошиблась! Я это, я, только без парика и прикида. Ну я, Тамарка, чё, не узнаешь?

– Н-нет!

– Вот, смотри!

Колдунья сняла с вешалки уже знакомую мантию, показала Тане.

– А там, на кастрюле, парик надет. Да я это, я! Да проходи ты, ноги вытирать не надо. Я это, рожа только вот опухла. Плачу третий день.

– Неприятности в вашем бизнесе?

Тамара зарыдала:

– Если бы в бизнесе! Муж ушел!

– От вас? – обалдела Таня.

– А что ты удивляешься! Даже от принцессы Дианы муж ушел, даже от Николь Кидман этот Крузик несчастный и то удрал, а я чем лучше?

– К кому ушел? – без стеснения спросила Таня.

Тамара зарыдала громче:

– Какая разница – к кому. Главное, что от меня. Тридцать семь лет вместе. Внуку пятый год – и на тебе. Я вообще выходной взяла, мысли надо в кучу собрать – как жить дальше. Просто тебя жалко, вот и открыла…

– Неужели вы сами себе не можете помочь? Ну охмурить его по новой. Как это у вас?… Приворожить!

Тамара печально покачала головой.

– Не-а. Не получается. Думаешь, я не пробовала? Поговорка такая есть, знаешь, сапожник без сапог. Сижу и плачу, как крокодилища старая.

– А я у психолога была, – вдруг призналась Таня. – Такой дурак. К тому же мне показалось, что он ну… не совсем уравновешен.

– Приставал, что ли? – спокойно спросила Тамара.

– Практически да! Проделывал какие-то пассы над моей головой и все пытался схватить за шею!

– Главное скажи – сколько содрал денег? – поинтересовалась колдунья.

– Столько же, сколько и вы, – смущенно улыбнулась Таня.

– Жадюга, – обозлилась Тамара. – Все его премудрости вон, в Интернете. Открой да читай. А хочешь, я тебе бесплатно на разлучницу порчу наведу, а? Ну вот так, из женской солидарности, в подарок.

– Нет, порчу не надо, – твердо сказала Таня, – точно, не надо порчу! И проклятий тоже. Мне бы другое! Вот если бы… Наколдуйте ей кавалера нового. Чтоб от Олега отцепилась. Пусть он будет покрасивее Нечаева. Ну там побогаче, помоложе…

– Можно! – пожала плечами госпожа Тамара. – Добрая ты! Хотя, если трезво рассудить, это лучший выход из ситуации. И ты чиста как агнец. И ей приятно. В дерьме только твой муж. Но он мужик, переживет! Ну чего, пробуем?

– Пробуем! – махнула рукой Таня.

Лариса стояла у холста, когда раздался стук в дверь. Радостная, она бросила кисть и побежала открывать.

Олег!

Улыбка сбежала с ее лица. Нет, это был не Олег. Это был щегольского вида высокий красивый брюнет в черном бархатном костюме и в шляпе.

– Боже, ты меня не вспомнила, Ларочка?

В ту же секунду Лариса повисла на шее у незнакомца:

– Данька! Родной! Это ты!

– Значит, его зовут Олег? А меня Даник.

– Господи, Даник. Мы не виделись двенадцать лет, с самого выпускного в училище. Где ты, что ты? Проходи!

Даник принялся разглядывать ее работы.

– Хорошо, отлично. Растешь! А я вот галерейщик. Десять лет в Германии живу. Женат на большой толстой бюргерше, наследнице еще большего состояния. Не думай, я ей не изменяю, она славная. И потом, в жизни много других радостей. Езжу по миру, скупаю симпатичные работы – вот у тебя уже кое-что присмотрел! Знакомлюсь с симпатичными мне людьми и часто провожу жизнь в прелестной праздности. О, какая вещица!

Даник увидел старый патефон, поставил пластинку. С шипучей пластинки полились звуки танго. Даник схватил Ларису и повел в танце. Она двигалась легко, прекрасно.

– Я совсем не рисую. Но люблю танцевать, – говорил он. – Ты также прелестна, как двенадцать лет назад. И, говорят, одна.

– Пусть говорят, – отшутилась Лариса.

– Приезжай к нам. Выйдешь замуж за богача, получишь собственную галерею. Я серьезно!

Лариса высвободилась из его рук.

– Я рожать к вам приеду! В Германии ведь хорошие врачи?

– О как! – растерялся Даник. – Вот это номер! Приезжаешь повидать красивую женщину, а она, оказывается, в разгаре беременности!

Лариса сурово посмотрела на однокурсника.

Он поспешно поцеловал ей руку:

– Прости, я сказал пошлость! Прости, милая!

Подойдя к дому Ларисы, Ника услышала за окном мастерской музыку, смех. Приподнявшись на цыпочки, заглянула и увидела… Стоит посреди мастерской Лариса, а ее обнимает за плечи красавец.

– Ну и тихоня, – разозлилась Ника. – Значит, папа у нее не единственный!

Она прильнула к стеклу, пытаясь расслышать, о чем говорят Лариса и ее гость.

…– Ну ты что? Мы же просто старые друзья. У тебя кто-то есть?

– Да. И я его очень люблю, – твердо сказала Лариса.

Даник занервничал, стал ходить по мастерской широкими шагами.

– Господи, как я переживал, когда ты вышла замуж за этого… – он посмотрел на портрет мужчины, – …за этого Сергея Васильевича. Старый, прости, козел и лучшая девчонка курса… Я просто взбесился.

– Не смей так! – остановила она.

– Я сначала думал, что это брак по расчету. Это утешало. Он все-таки был тогда знаменитостью. А когда понял, что брак-то по любви, по любви взаимной, так вообще чуть не удавился.

– Не надо об этом, Даня.

– Еще раз прости! Господи, я совсем забыл!