Юлианна достала заметки и погрузилась в работу. Час за часом она сидит и редактирует. Некоторые адреса не заслуживают упоминания. Другие отпали сами собой. Какое-то кафе, которое больше не существует. Переехавшая в другое место чайная. Магазин, куда перестали ходить покупатели.

Ее дело – наносить на карту все, что есть в городе. Она прочесывает улицы, что твоя туристическая полиция, следит за тем, чтобы труды отца не устаревали. Попутно Юлианна посетила множество посредственных отелей. Она спала на неудобных кроватях и мучилась, заставляя себя есть плохие обеды, чтобы с другими людьми не случилось того же, что с ней.

Но и ей случается ошибаться.

Fleur de Savanne

Париж, 1991

осмотром Парижа Юлианна уложилась в двадцать четыре часа. Она явилась в отель «Эсмеральда» с полным чемоданом платьев, списком слов, путеводителем и конструктором «Лего». Из ее номера открывался вид на Нотр-Дам и более скромную церковку Сент-Жюлиан-ле-Повр. Дело было вечером, стояло лето, и первое, о чем она позаботилась, это о том, чтобы поставить будильник на восемь утра. Наутро она пошла в собор; задрав голову посмотрела на гигантские арки под крышей, купила свечку за десять франков, сделала снимок, проехала на метро до Пляс-Пигаль, сфотографировала красную мельницу, взбежала наверх по ступеням Монмартра, поднялась к Сакре-Кёр, сделала снимок белого города, перешла через Пляс-дю-Тертр, сфотографировала художников, проехала на метро до Пер-Лашез, навестила в разных концах кладбища Моррисо-на и Пиаф, далее проследовала к стеклянной пирамиде, галопом промчалась по Лувру, то и дело поглядывая на часы, пообедала биг-маком, поднялась на Эйфелеву башню, оттуда отправилась на Елисейские Поля, где Триумфальная арка торчала одиноким зубом в зиянии проспекта, который из обители блаженных душ давно превратился в обетованную страну капиталистов, гедонистов и туристов. На обратном пути постояла на набережной и поплевала в Сену. В гостинице она заснула, раскидав в стороны руки, словно держала в каждой из них по странническому посоху.

На следующий день она стояла возле станции Сен-Жермен-ан-Ле. Поездка на метро заняла тридцать минут, то есть она заехала довольно-таки далеко от центра Парижа. Сейчас она стояла здесь с перекинутым через руку старым дедушкиным пиджаком, он снова вошел в моду спустя десять лет после дедушкиной смерти. Поднимаясь из-под земли, мимо текла человеческая река. Взгляды людей проходили сквозь Юлианну, как ветер сквозь шерстяную кудель. Она огляделась вокруг. Смотреть было особенно не на что. Парочка уличных кафе, мостовая с оживленным движением, замок с прилегающим к нему парком. Ничего особенного, но кое-что есть. Юлианна приехала во Францию с готовым набором картинок в голове, они сложились из деталей, которые она узнала из летней переписки. На картинках запечатлелись плавательные бассейны, дом, образ маленького мальчика и трех автомобилей. В своем воображении она придала определенные черты даже Жаку Жилу, который должен был ее сейчас встретить. Она вглядывалась в людскую толпу: дам в кашемировых платках и мужчин, источающих, запахи лосьонов после бритья и кофе-эспрессо. Она нетерпеливо ожидала, что сейчас один из них остановится – высокий мужчина, который разразится приветственными речами.

И вдруг перед ней возник какой-то тип в застиранных джинсах «Ливайс» и кожаной куртке с двумя отвалившимися пуговицами. Среди небритой щетины медленно расплывалась ленивая улыбка. Это было мало похоже на торжественную встречу; вид у него скорее уж был такой, как будто он между делом выскочил, чтобы сбегать в киоск за пачкой сигарет. И действительно, пожав Юлианне руку, вяло, как выжимают чайный пакетик, Жак Жилу, волоча за собой ее набитый до отказа чемодан, остановился и, устремив взгляд на полупорнографический журнал, купил пачку «Мальборо». Не успели они еще миновать замок, как он уже закурил первую сигарету. Машина быстро катила, ловко сворачивая с одной полосы движения на другую.

– Ты куришь? – спросил месье Жилу.

– Нет, – ответила Юлианна.

– Это хорошо, – сказал он. – Одиль будет довольна.

Месье Жилу стряхивал пепел на пол. Немного пепла упало на рычаг переключения передач.

– Скажи, ты любишь лошадей? – спросил он.

– Вообще-то нет, – ответила Юлианна. – Наверное, это глупо.

– Не имеет значения. Тебе же не лошадей пасти. И знаешь, что я тебе скажу, – месье Жилу взмахнул сигаретой, как дирижерской палочкой, – за ребятишками смотреть гораздо труднее.

Юлианна кивнула и схватилась за ручку дверцы. Она уже чувствовала поднимающуюся тошноту от сигаретного дыма и тряской езды. За стеклом по обе стороны от дороги сплошной стеной тянулся лес. Она нетерпеливо высматривала, когда наконец покажется дом, вилла с садом и бассейном, в которой проживало семейство Жилу. Декорация сказочного спектакля. Воображаемая картинка. Она подумала, долго ли еще ехать, но не посмела задать вопрос. От нерешительности и нехватки необходимых французских слов.

Жак Жилу был двукратным чемпионом Европы по скачкам с препятствиями. На чемпионские деньги он открыл школу верховой езды и, купив двух премированных жеребцов, занялся коннозаводческой деятельностью. Кроме того, значительная сумма была вложена в содержание виллы стоимостью три миллиона франков, расположенной в глубине лесных владений «короля-солнце». Вилла была не видна с дороги, на въезде стоял только почтовый ящик, а за воротами начиналась узкая каштановая аллея. Дом стоял в конце аллеи. Увитые плющом стены и высокая, отливающая медью крыша скорее напоминали не помещичий дом, а средиземноморские строения. Издали он производил великолепное впечатление, не в последнюю очередь благодаря выложенной каменными плитами площадке перед подъездом и аккуратному саду. Вблизи становились заметны следы упадка, элегантный фасад местами облупился и покрылся трещинами. Парадная дверь была из цельного дерева, но ею, очевидно, редко пользовались. Месье Жилу повел Юлианну через сад. Вдоль дома тянулась узкая терраска, выложенная плиткой, кое-где заросшая мхом. Здесь, опершись на перила, их ожидала хозяйка, Одиль Жилу. Коротко стриженные черные волосы едва прикрывали ей уши. Маленькая, стройная женщина встретила их сдержанной улыбкой. Она приветствовала их появление заученными жестами, которые говорили о том, что Юлианна была не первой няней в этом доме. В комнате на третьем этаже, выходившей окнами на собачью площадку, по которой бегал щенок непонятной породы, до Юлианны уже успел пожить целый ряд молодых иностранок, приезжавших в качестве помощниц, так называемых au pair. Вид комнаты тоже не соответствовал мысленным представлениям Юлианны. Обставлена она была скудно: узенькая кровать, письменный стол, зеркало. На стене не было картинок, на окнах отсутствовали занавески. Рядом находилась детская, где жил мальчик. Ребенок уже спал.

За окном начинало темнеть. Лес придвинулся ближе. Ужин был накрыт на террасе, он состоял из пирога и красного вина без этикетки. Юлианна вдруг почувствовала, что ей трудно глотать. Она еще не отошла после того, как ее укачало в машине, голова кружилась, ее одолевало непривычное чувство тревоги. Месье Жилу не переставая смолил сигареты. Покосившись на него, мадам Жилу спросила Юлианну, не подвержена ли она тоже этой вредной привычке. Юлианна помотала головой, радуясь, что может дать удовлетворительный ответ. Месье Жилу что-то буркнул и продолжал сосать сигарету, как будто не слышал ни слова из сказанного.