Настя округлила глаза и молчала.

– Так вот, – продолжил Олег. – Я к чему. Ты только представь, как было бы круто транслировать в блог то, что происходит в офисе в режиме реального времени! Твои коллеги уже и так звёзды, хотя и не догадываются об этом. А скоро их вообще вся страна будет знать.

В этот момент Настя впервые за всё время их знакомства насторожилась. Что-то во всей этой истории казалось ей лишним, чужеродным, странным и неправильным. Но что – объяснить она не могла. Одно дело – снимать на видео себя и из-под полы записывать чужие разговоры. И совсем другая история – снимать людей, которые ничего об этом не подозревают. И она разразилась длинной тирадой, словно пытаясь стрясти с себя оцепенение, в которое Олег её погружал.

– Это самая настоящая подстава, пойми. Я этим заниматься не стану, – она в сердцах хлопнула дверью и выскочила на улицу. Майская ночь окутала её своей прохладой, но Настя почти не замечала ничего вокруг. То, что предлагал Олег, было недопустимо со всех точек зрения. Она не имеет права подставлять своих, рассказывать об их жизнях, работе, отношениях. Какой бы крутой пиар-ход это ни был. Так нельзя. Это не по-человечески. Настя почти бежала, плохо разбирая дорогу. До дома оставалось ещё минут 20 пешим шагом. Ей хотелось побыть одной и подумать.

Олег тем временем с досадой откинулся на сиденье. Сорвалась, похоже. У него в запасе всего 3 месяца, а от результата зависит его жизнь, в прямом смысле этого слова. Передавил. Сам дурак. Сейчас нужно просто понять, как вернуть её расположение… Хотя можно ведь и в обход Насти всё сделать, только долго. И Дрязина придётся ставить в известность. А это не сулит ему ничего хорошего. Дрязин его и так на каждом шагу контролирует, телефон слушает, в почте и мусоре роется. Дело кончится тем, что он ему жучков в квартиру напихает, и тогда прощай, спокойная жизнь и хоть какое-то подобие приватности. Нет, тут нужно хитрее. Он устал от того, что в этой жизни ему ничего не принадлежит, даже его собственное имя. Олег. Кто вообще решил, что ему это имя идёт? Ну какой из него Олег? Женя, Евгений, Евгеша, Жека. Уму не постижимо…

– Шеф, давай в центр. Сегодня будет бессонная ночь. Хочу в хороший бар, но так чтоб там было относительно тихо.

Водитель хмыкнул в ответ: "С дамочкой поругались? Понимаю… Знаю один приличный паб у Красных Ворот. Там в это время народа немного, зато шикарное пиво."

– Поехали, – отозвался Олег сквозь зубы. – С меня чаевые за рекомендацию.

***

– Иван Семёныч, – Панов крепко сжал руку своему собеседнику. – Я очень рад, что мы в итоге договорились. Не сердитесь на меня за мой тон и несдержанность, южная кровь, сами понимаете.

– Да бросьте, рабочие моменты, – улыбнулся тот. – Я Вам позвоню, когда переговорю с замминистра. Думаю, на будущей неделе уже назначим дату и наконец встретимся. До торгов всего ничего, нам нужно успеть ещё и ТЗ состряпать. Вы, главное, пока никому ничего не говорите, даже со своими ближайшими соратниками не обсуждайте. В нашем мире всё очень зыбко. – Последняя фраза прозвучала уже из-за спины – Семёныч, довольный разговором, садился в служебное авто, искоса поглядывая на часы. Важно было до полуночи успеть отчитаться начальству.

– До скорого, – махнул рукой Панов вслед удаляющемуся автомобилю.

Хорошо, что в офисе никого. Сейчас можно запереться, откупорить ещё одну бутылочку вискаря и всё обдумать. Но прежде хорошо бы глянуть, чем его банда занималась весь этот день. За годы работы Панов крепко усвоил: за каждым шагом команды нужно следить. Доверять, но проверять. Это касалось и договоров, и бухгалтерии, и работы с клиентами в переговорках. Он никогда явно не обозначал того факта, что он их контролирует, но всегда направлял и исправлял то, что считал требующим доработки. Многие были убеждены, что его фирма держится на плаву только благодаря коллективу и круговой поруке. Но нет, решающую роль играл именно контроль на всех этапах. Панов не жалел сил на ознакомление с отчётами, а с недавних пор ещё и завёл привычку выборочно слушать телефонные переговоры и просматривать камеры. В этом не было никакой паранойи, как сам он полагал. У него был строгий принцип. Никаких выволочек за разговоры с возлюбленными или детьми по служебным телефонам. Никаких претензий за лишнюю сигаретку в курилке или чашку кофе в компании Насти. Он был как раз за дружеский настрой в коллективе и был хорошо знаком с правилом Парето: двадцать процентов усилий дают восемьдесят процентов результатов. Нет, он ещё не дошёл до создания комнаты, где сотрудники могли бы, например, вздремнуть днём, но эта мысль ему никак не претила. Тут было другое. Он хотел быть уверенным, что никто не сливает информацию на сторону. За годы работы такое случилось лишь однажды, но вор был пойман едва ли не на первой же попытке продать душу конкурентам. Игра стоила свеч, Панов это знал. Вот и теперь, устраиваясь поудобнее перед монитором, он не надеялся найти что-либо значимое. Это был просто ежевечерний ритуал перед уходом домой. Начал он с вечерних записей текущего дня. С первых секунд его что-то насторожило в поведении Насти. Что она прячет? Телефон? Зачем? Такое чувство, что она ведёт долгий диалог с кем-то по видео связи. Но слов с той стороны не слышно. Не диалог, а монолог какой-то получается. Странно. Панов отмотал запись на обеденное время. Настя не расстаётся с телефоном. Странно вдвойне. Раньше он не замечал за ней таких долгих переговоров с кем бы то ни было. "Поручу Лёньке, пусть разузнает", – подумал он. Потом он включил камеру в кухне и тоже начал просмотр с позднего вечера. Чаще всего в этой зоне задерживались те, кто не торопился домой. А это означало только одно – конфликт с семьёй. Панов в душе ощущал себя ответственным за всех, кто на него работал. И хотя домашние конфликты напрямую его никак не касались, они сказывались на эффективности выполнения поставленных им задач. Если, например, вовремя не вернуть в семью заблудшего мужа, можно получить менеджера, который спит на рабочем месте и забывает о нуждах клиентов. Логика проста. Но сегодня вместо пустой кухни он увидел Настю и незнакомого парня, уплетающих суши. Вторая странность за день. Настя знает, что чужакам без его ведома вход в офис запрещён. Тем более не по рабочим поводам. И уж тем паче в нерабочее время. Настя, Настя, что в твоей голове?.. Был бы хотя бы муж, ещё ладно. Но кто этот хрен с горы и что ему нужно?.. Панов чувствовал, как всё его благодушие после встречи с Семёнычем куда-то испарилось. Вроде ничего криминального в диалогах не было, но лицо этого товарища ему не понравилось. Холёный, глазки масляные, нарочито опекающие жесты. Нужно пощупать, что за тип. Панов доверял внутреннему чутью, оно его редко подводило. Из раздумий его вывел телефонный звонок. На экране телефона высветился Настин номер. "Легка на помине", – хмыкнул про себя Панов.

Настя сидела напротив Шефа, закрыв лицо руками, и рыдала навзрыд. Шеф докуривал пачку и молчал. Официанты боязливо обходили их столик, управляющий зло косился на них и жестами показывал: подойди, мол, предложи ещё вина! Но немые угрозы управляющего игнорировались, а потому он сам направился к их столику, молча подал Насте платок, подлил в бокал ароматный янтарного цвета напиток и бесшумно удалился, сверкнув глазами в сторону испуганных официантов. Всем было понятно, что там сейчас разворачивается драма. И все были прекрасно осведомлены о взрывном характере Пана, который был совладельцем ресторана. Дел он практически не вёл, просто частенько приезжал в офис или привозил гостей, которых нужно было особенно ублажить. Стоило Пану появиться на пороге, шеф-повар забрасывал другие заказы и брался за тот стол, где сидел он. Сегодня вместо надутых дядек в компании легкомысленного вида девиц он привёл испуганную девушку, которая и внешне, и манерой вести себя скромно и тактично выбивалась из привычного окружения Пана. Потом он что-то громко ей выговаривал, повторяя одно и то же: "Да как ты могла?! Дура! Идиотка! Как таких дур набитых земля носит!" Девушка рыдала в голос, но Пан не унимался. Так продолжалось больше часа. Сейчас было ощущение, что буря постепенно сходит на нет.