Тоже верно, подумал Реми… Но все равно, что-то тут не вязалось!

– Если Ларю получил этот компромат на жену пять дней назад, то почему он руки на себя наложил лишь позавчера? – высказалась Ксюша. – Самоубийство – это акт импульсивный. Увидел – и впал в отчаяние… И тут же покончил собой!

Комиссар и Реми переглянулись. Ксения была в какой-то степени права… Но в жизни все обычно сложнее. Не всегда решения бывают импульсивными. Случается, что люди их вынашивают, и побольше, чем три дня!

– Ну, поехали к вдове! – согласился Реми. – Посмотрим, что она скажет.

– Это мой одноклассник, – улыбнулась Марион. – Я родом из Дижона, а тут вдруг такой подарок: встретить товарища по лицею на улицах Версаля! Естественно, я обрадовалась. Мы обнялись и расцеловались.

– Имя? Фамилия? – строго поинтересовался комиссар.

– Пожалуйста: Николя Андрэ. Он живет и работает в Версале уже несколько лет, сейчас я вам его визитку принесу, он мне дал…

Комиссар покрутил в руках атласный кусочек картона и сунул его в карман. Он, конечно, наведается к этому Николя, но сдавалось ему, что Марион сказала правду.

– А кто мог вас сфотографировать? Вы никому не позировали?

– Нет, конечно! Случайная встреча… Вернее, не совсем: я его на «Фейсбуке» увидела, написала ему, предложила увидеться. Вот он и пришел. Мы посидели около часа в кафе – вспомнили детство…

– И потом… Потом вы расстались? Ничего… ничего такого не было?

– Не было, – осияла их понимающей улыбкой Марион.

– Так кто же мог вас сфотографировать? Кто мог знать о вашей встрече?

– Не представляю… – пожала она точеными плечиками.

– Этот фотограф, кем бы он ни был, отправил снимки вашему мужу. Как он мог найти электронный адрес писателя?

– Господин комиссар, я не занималась делами своего супруга. Спросите лучше Фредерика.

Комиссар последовал ее совету. Фредерик о встрече Марион с одноклассником, по его словам, вовсе не знал. «Кто я такой, чтобы меня посвящали в личную жизнь?» – воскликнул он с некоторой горечью.

Что же до адреса писателя, то на каких-то литературных сайтах или форумах его можно, наверное, откопать, предположил секретарь…

– Что скажешь, камарад? – спросил комиссар Реми, когда они вышли из особняка.

– Либо эти снимки сделал и отправил писателю какой-то кретин… Либо тут все куда хитрее. Ведь хочешь не хочешь, а фотографии выглядят компрометирующе и могли послужить мотивом для самоубийства писателя. Ксения вон говорит, что он был человеком чувствительным, сентиментальным…

– Не проще ли ему было спросить свою жену об этих снимках? Она бы рассказала ему про одноклассника!

– Некоторые люди устроены так, что почтут ниже своего достоинства задавать вопросы… Будут молча страдать, вместо того чтобы проверить, спросить.

– Проще руки на себя наложить?

– Ты разве никогда с подобным не сталкивался?

– Сталкивался, конечно, но то были люди с низким интеллектом, ограниченные.

– Ив, я не психолог, но, на мой взгляд, это какие-то сложные и глубоко запрятанные в подсознании механизмы. Раз человек так легко верит в измену, значит, сидит где-то у него в подкорке готовность к ней…

– То есть у него заниженная самооценка, – заявила Ксения. – Она формируется в раннем детстве, и даже очень умным людям не всегда удается вытащить из подсознания эту занозу!

Комиссар качнул головой, будто удивляясь странностям человеческой природы.

– Так что, остановимся на самоубийстве? – спросил он.

– Я бы ответил «да», если бы не столь дикий способ…

– А если это своеобразная месть жене? Чтобы помучилась в угрызениях совести?

– Исключить подобный расклад нельзя.

– Камарад, начальство скоро сожрет меня с потрохами. Требуют быстрого раскрытия! Известная личность и все такое! Ты мне прямо скажи: самоубийство прокатит?

Реми задумался.

Ксюша его тихонько тронула за руку. Он знал, что она имеет в виду.

– Нет. Точнее, я не исключаю… Но давай еще немного поищем, Ив?

– Мерд![5]– выругался комиссар.

– А убийцу оставить на свободе не «мерд»?

Комиссар посмотрел на детектива.

– У тебя хоть какая-нибудь зацепка есть?

– Нет… – признался Реми. – Вернее, есть одна догадка… Но ее нужно проверять и проверять!

– Скажи все-таки.

– Ну ладно… Вот какая у меня мыслишка завелась: это коллективный сговор. Только все упирается в запертую комнату… И потом, лицо писателя выглядит совершенно спокойным, – вряд ли бы он сохранил спокойствие, если бы к нему вломился весь коллективчик его домашних!

– Погоди… В этом что-то есть, камарад! Неплохая идея, совсем неплохая! Между прочим, писатель мог сам открыть им дверь, а взломанный замок они изобразили потом, после убийства!

– Но ведь он никого не пускал к себе в священные часы работы!

– Мало ли, что они ему наплели… Допустим, достучались до него или секретарь дозвонился ему по телефону. По мнению нашего патологоанатома, смерть наступила в пределах часа до приезда полиции! А мы там появились через двадцать минут после вызова! Смотри-ка, как могло быть: Ларю уже заканчивал свою работу и потому включил телефон. Секретарь ему дозвонился и что-то наплел…

– Когда у писателя день рождения? – спросил Реми.

– Зачем тебе? – удивился комиссар.

– Вдруг они все заявились под предлогом поздравления…

– Дело говоришь! Не помню дату, погоди.

Комиссар позвонил кому-то из своих подчиненных.

– Нет, уже был, в апреле, а сейчас июнь… Да мало ли какой предлог они могли придумать! Им важно было в кабинет попасть!

– Просить дружно прибавки к жалованью, к примеру, – заметила Ксюша.

– Вот-вот, – обрадовался Ив Ренье, – чем не повод? Писатель их пустил без всякого страха. А один из них, улучив момент, ударил его ножом в сердце! Ларю даже удивиться не успел! А потом, поскольку они не могли запереть комнату изнутри, выходя из нее, то они устроили нам это представление с выбитым замком! – Комиссар невероятно оживился, даже разрумянился. – Ты гений, Реми, я знал, что не подведешь!

– А что у тебя по отпечаткам? – вместо ответа спросил Реми.

– Есть секретаря, жены и домработницы, как ее, Мелани. Еще один, но явно старый, полустертый, – Кристиана. Он сказал, что как-то ящик в письменном столе хозяина чинил. Похоже на правду: отпечатки именно на этом ящике.