* * *

Император Юстиниан I (527–565) издал закон, запрещающий «неестественные» половые акты и богохульства, потому что они вызывают голод, мор и землетрясения (Новелла 77, 1).

* * *

Отец Церкви Иоанн Златоуст красноречиво указал на двойные стандарты, по которым за прелюбодеяние осуждаются и наказываются женщины, но не мужчины. «Но ведь это одно преступление для обоих!» — протестовал он (Гомилии на 1 Фесс. 5, 4, PG 62, 425).

* * *

«Пальмы женского рода зачинают, обмазанные семенем мужских пальм, и между ними существует взаимная привязанность, так что они склоняются друг к другу… И, если женская пальма не знает, к какому дереву испытывает любовь, ее ствол покрывается собственной “мазью” и другое дерево естественным образом чувствует ее сладкий запах. Но обычно, если женская пальма не обмажется мужским семенем, то случается выкидыш, и она роняет незрелые плоды» (Аммиан Марцеллин. История 24, 3, 12–13).

* * *

В апокрифическом Протоевангелии Иакова повитуха Саломея сомневается, что Мария была девой, когда родила Иисуса: «Если я не засуну туда палец и не исследую ее естество, никогда не поверю, что дева родила». Саломея засунула свой палец в ее естество и воскликнула: «Горе моему неверию!.. Вот, огонь отрывает мою руку от меня!» (19–20).

* * *

«Те, кто касается члена ради семяизвержения, двигают рукой не так, как начали, но активнее, возбуждаясь от постоянного движения» (Схолии к «Всадникам» Аристофана 24c).

* * *

Текст, посланный в XII веке в Болгарию (в то время находившуюся под византийским владычеством) и адресованный епископу, требует изменения ночных «сатанинских игрищ, которые болгары на своем варварском языке называют недалами», и которые, по-видимому, включали в себя секс между мужчинами под видом «игр». Инструкции, посланные, вероятно, патриаршим синодом, предписывали проводить эти игры впредь в дневное время, «ведь при свете дела тьмы подвержены стыду» (Выборка из канонов для исправления душевных заблуждений[6]).

* * *

Андроник Палеолог был внуком правящего императора Андроника II Палеолога (1282–1328). В 1320 году он влюбился в некую женщину высокого происхождения, но распущенных нравов, у которой уже был любовник. Действуя из ревности, Андроник-внук расставил лучников вокруг ее дома, чтобы убить своего таинственного соперника, что они и сделали, когда тот прибыл верхом. Спустившись к телу, они поняли, что это был не кто иной, как брат Андроника Мануил. Когда это известие дошло до их отца, Михаила IX Палеолога, он умер от горя (Никифор Григора. Ромейская история 8, 1).

Домашние питомцы

Жестокий император Валентиниан (364–375) держал в качестве домашних питомцев двух диких медведиц, которых звали Золотинка и Невинность, рядом с императорской спальней. Валентиниан якобы скармливал им заключенных. После долгих лет службы он отпустил Невинность обратно в лес, видимо, надеясь, что она сможет родить подобных себе детенышей (Аммиан Марцеллин. История 29, 3, 9).

* * *

У дипломата и историка Олимпиодора Фиванского, посланника Феодосия II (408–450), двадцать лет жил домашний попугай. Он мог подражать множеству человеческих действий и речи, например пению и танцам, и мог называть людей по имени (История 35).

* * *

Цец написал стихотворение о несправедливости судьбы, взяв для примера домашнего кота (либо ласку или хорька) императрицы Зои (умерла в 1050 году). Его звали Мехлебе (по-арабски «коготь»).

Вредители

Во времена Юстиниана I корабли вокруг Константинополя более пятидесяти лет терроризировал кит, которого местные жители прозвали Порфирием, вероятно, из-за темно-бордового цвета кожи (πορφύρα по-гречески обозначала темно-пурпурный цвет). Однажды он начал преследовать и есть дельфинов, но сел на илистую мель и застрял. Местные жители вышли с топорами и разрубили его на куски: одни стали есть его на месте, а другие забрали свою долю, чтобы засолить (Прокопий Кесарийский. О войнах 7, 29, 16). В «Моби Дике» Герман Мелвилл делает вывод, что кит из этой истории был кашалотом (гл. 45).

Илл. 3.1. Мальчик пасет гусей; мозаика Большого дворца в Константинополе

* * *

Юстинианова чума была впервые зафиксирована в Египте в 541 году и распространилась вдоль берегов Средиземного моря, а затем из портов — вглубь суши. Она следовала за перемещением кораблей, на борту которых находились крысы, чьи блохи передавали бациллу Yersinia pestis. Роль, которую эти мелкие насекомые сыграли в эпидемии чумы, была совершенно неизвестна и незрима для византийцев. Один автор VI века отметил, что чума поразила также стада, собак и даже крыс (Юханнан Амидский у Псевдо-Дионисия Тель-Махрского. Хроника III, 95–96).

* * *

Вспыльчивый ученый Цец жаловался на трехэтажный многоквартирный дом, в котором обитал. Этажом выше жил священник, «у которого больше детей, чем у Приама» (у царя Трои При-ама было пятьдесят сыновей и множество дочерей). Вместе с детьми священник держал свиней. Дети и свиньи вместе производили «реки мочи, по которым могли бы плавать корабли». Цецу вспомнилась «конница Ксеркса, которая, наклоняясь попить, осушала реки…», а дети священника и свиньи, «мочась вместе, наоборот, производили судоходные реки; а если в это время еще и дождь польется…» Цец умолял своего домовладельца установить сливы или широкие керамические трубы, которые направляли бы эти реки прочь от его парадной двери (Письма 18).

* * *

В какой-то момент Константин IX Мономах столкнулся с тем, что некие хищники поедают животных в императорском заповеднике Филопатий — парке к северу от Константинополя. И вот он нанял каких-то цыган, которые были известны как мастера решать подобные проблемы. Они клали отравленное мясо под деревья, а затем забирались на ветви и имитировали звуки той добычи, которую хищники любили пожирать. Звери приходили, съедали мясо и умирали (Георгий Мцыри. Житие Георгия Святогорца 12).