двух сосудах. Мы исправили самый плохой и тем самым спасли вам жизнь. Но каждый из двух оставшихся проблемных сосудов в любой момент может спровоцировать новый инфаркт.

— Так, может, прооперировать их прямо сейчас, пока я здесь?

— Нет, в нашем центре делают только срочные операции, необходимые для спасения жизни пациента, — пояснила Татьяна Михайловна. — Все плановые операции проводятся только в московских клиниках. Им на эти цели выделяют деньги из бюджета и гранты. А в нашей больнице и на срочные операции порой средств и материалов не хватает. В точно таком же положении находятся и прочие подмосковные кардиоцентры: в Егорьевске, Подольске, Мытищах и Красногорске. Мы просто физически не можем поставить одному человеку более одного стента и тем самым лишить шанса на спасение других больных.

У нас нет денег даже на обычную зелёнку и бинты, не говоря уже о необходимых больным после операции лекарствах. Я каждое утро перед работой сначала захожу в аптеку, расположенную у входа на территорию больницы, и покупаю таблетки. Самые дешёвые, но не менее эффективные, чем дорогие импортные аналоги. Делаю я это не ради вас и не по доброте душевной, а ради себя. Не хочу, чтобы мои пациенты умирали из-за того, что в больнице нет необходимых лекарств. И так поступаю не только я. Сегодня, например, в соседнюю кассу в аптеке стоял врач из хирургического отделения. У него назначено на утро несколько операций, а снабженцы закупили вместо взрослых катетеров детские. А в Москве всё есть, и аппаратура качественней. Правда, и операция стоит очень дорого…

— А если мы сами всё купим: и стенты, и прочее? — с надеждой спросил Николай. — И ваш хирург сделает мне плановую операцию. От Луховиц до Коломны всего полчаса езды, а до Москвы — почти три, и это ещё если в пробку не попадёшь.

— Ну, попробуйте поговорить с хирургом, — с сомнением произнесла Лопухина. — Но вряд ли он согласится. Кто сейчас захочет рисковать своим местом, нарушая установку начальства отправлять всех на плановые операции в Москву? Вот разве только вы упадёте на улице, разыграв начало инфаркта, прохожие вызовут «Скорую», и та доставит вас к нам…

Однако вряд ли вам удастся обмануть врача в Приёмном покое. К тому же, даже в случае удачи, вам прооперируют только один сосуд, а нужно два. Лучше я дам вам завтра адреса московских клиник, пусть ваша дочь созвонится с ними, узнает условия. Может, вам повезёт, и вы попадёте в какую-нибудь благотворительную программу, и тогда вам всё сделают бесплатно. И не тяните с этим, сосуды ваши в очень плохом состоянии.

— Сосуды в плохом состоянии, — покорно повторил Николай.

— Ну, теперь посмотрим ваши анализы.

Татьяна Михайловна пересела на койку Константина.

— Не очень-то они радуют. Вам надо бы прокапать несколько капельниц, да вот проблема: у нас таких нет, да и физраствор кончился. Что будем делать?

— Напишите название, чего надо, — с деланной улыбкой сказал Костя. — Через полчаса дочка всё привезёт.

— Лучше дайте мне её телефонный номер, я ей СМС пошлю, чтобы ничего не перепутала.

Потом Татьяна Михайловна писала моей жене, какие таблетки надо купить и привезти, и слала СМС дочке деда Лёши…

Костя

Заядлый матерщинник Костя почти двое суток пролежал в луховицкой больнице, прежде чем там поняли, что у него не просто высокое давление, не желающее спадать, а развивающийся инфаркт. Как только до врачей это дошло, Костю тут же на «Скорой» доставили в Коломну и положили на операционный стол. И вот теперь он лежит в нашей палате № 8 на правой койке у окна и жизнерадостно орёт, отвечая на звонки сотового телефона:

— Смольный на проводе! Что делаю? Лежу, а что же ещё тут делать-то?

Костя ныне — весьма уважаемый глава рабочей династии. Его отец работал на луховицком авиазаводе, сам Костя и его жена отдали заводу всю жизнь, двое их сыновей тоже пошли по стопам деда и отца, и подрастающий внук, отдавая должное смартфонам и планшетам, пока видит своё будущее только в цехах авиазавода. И только дочка Кости умудрилась откосить от семейной традиции, устроившись на работу в один из отделов луховицкой Администрации.

Учитывая столь многочисленный состав семьи, телефон у Кости звонил часто, и шутка про «Смольный» вскоре начала надоедать всем, в том числе и тому, кто её неизменно повторял. Кроме родственников Косте звонила и масса друзей. Он оказался очень талантливым и востребованным механиком. Мог починить, что угодно, от велосипеда до навороченной иномарки.

— А меня с самого детства тянуло к технике, — рассказывал он. — Я ещё в школу не ходил, а уже помогал отцу ремонтировать мотоцикл.

— Слышь, Кость, когда выйдем отсюда, посмотришь мой мотоблок? — спросил Николай. — Чего-то не хочет заводиться, зараза!

— Импортный, что ль?

— Импортный.

— Они ж, сволочи, специально ставят там пластиковую детальку, которая через год работы обязательно ломается. А запчасти фирма-изготовитель в Россию поставлять отказывается. Смекаешь?

— Смекаю, запчасти поставлять отказывается, — покорно согласился Николай. — Сезон всего и проработал мотоблок…

— А на кой ты его брал? Пришёл бы ко мне, я б тебе сделал. Я столько этих мотоблоков и мини-тракторов понаделал — все окрестные деревни и сёла обеспечил. По собственной конструкции! И никто пока не жаловался.

— Да мне его дочка с зятем подарили, — с досадой ответил Николай. — Так починишь?

— Привози, — флегматично произнёс Костя. — Не ты первый, не ты последний. У меня дружбан один на заводе этих деталек уже не один десяток выточил. Мой ученик, между прочим.

— А из чего ты трактора делаешь? — спросил вдруг дед Лёша.

— Из подручных материалов, — усмехнулся Костя.

— Из каких это?

— Завод же рядом! — снисходительно пояснил Костя. — Там новейшие самолёты делают, а уж мотоблок или мини-трактор сварганить — раз плюнуть! Все необходимые материалы имеются.

— Но ведь авиазавод — военный объект! — Всё ещё не мог поверить Лёша. — Там же охрана.

Николай с Костей дружно рассмеялись.

— Конечно, там охрана, — согласился Костя. — Вышки и забор высокий. А в заборе кое-где есть дыры или подкопы. А у охранников глаз на затылке нет. Я ещё тогда, когда пацаном на завод пришёл, несколько лазов наружу узнал. Потому что в СССР было много праздников, главные из которых — аванс и зарплата. А праздники принято отмечать. Вот меня и посылали за «горючим» как самого молодого и шустрого. Мужики со всего цеха скидывались, давали мне мешок, и мы вдвоём с напарником шли к лазу в стене. Напарник следил за охранником и подавал мне знак, когда тот смотрел в другую сторону. Я быстренько в этот момент лез