в том, чтобы узнать правду о Лайте. Шуточные подозрения об их возможном родстве не давали теперь покоя.

Условие Мары не отличалось от того, что он и раньше делал в рамках их подпольной деятельности. Проучившись несколько лет на экономическом, Мин умел ценить выгодные сделки и отлично знал – Мара сдержит слово. Он не восторгался, что попадает под манипуляцию другого человека, но все-таки это позволит ему избавиться от нелепого недоразумения под боком. Желание узнать правду перевесило личное недовольство.

– Хорошо. Одно свидание, и все. – Из груди вырвался шумный выдох, сразу растворившийся в воздухе, а Мара самодовольно ухмыльнулась и достала телефон.

– Вот ее профиль. Напиши ей в директ.

Мин неохотно зашел на чужую страницу. Он помнил Дели как непоседливого ребенка, но теперь она превратилась в молодую девушку. На фотографиях улавливалось сходство кузин. Изысканная и хрупкая, почти что аристократическая красота, делающая их похожими на сказочных персонажей из прошлого. Хотя Мара, несмотря на свой внешний вид, была скорее смертельным ураганом, нежели баюкающим морем, как Дели. Не зря даже выбранное самостоятельно в подростковом возрасте прозвище по одной из трактовок означало «смерть»[10].

Разрушить девичью влюбленность Мин согласился только после того, как Мара предоставит нужные ему сведения, и он разберется с тем, какие нити связывают Лайта с его отцом.

Он предпочитал решать проблемы поочередно, а не хвататься за все сразу. И уж точно никогда не шел на сделки без предварительных гарантий или предоплаты.

* * *

Несколько дней прошло в ожидании новостей от Мары, и пока Мин не наведывался к ней, в кои-то веки мог сконцентрироваться на университетских делах. Он даже позволил Бесту завлечь себя во внеклассную деятельность, хотя считал, что выпускникам это уже ни к чему – пускай младшие курсы занимаются фестивалями. Но Бест настаивал: это их последняя возможность поучаствовать в подобном, поэтому вместо того, чтобы ходить в клубы и бары, Мин после пар оставался в университете.

Теперь, находясь на территории кампуса, он бросал более заинтересованные взгляды, чем обычно, на проходящих мимо студентов.

– Кого ты постоянно высматриваешь? – полюбопытствовал Бест, когда они сидели во дворе.

Два часа без перерыва они занимались плакатами для предстоящего фестиваля. Правда, основную работу делал Бест: в детстве он посещал художественную школу, поэтому умел неплохо рисовать. Когда же друг уже сам походил на разрисованный холст, они сбежали от студенческого комитета и организовали себе перерыв на еду.

– Никого, – наблюдательность Беста бесила.

– Обычно ты сидишь, уткнувшись в телефон, а теперь постоянно таращишься по сторонам, – не унимался тот.

– Слушай, может тебе в детективы податься после выпуска? Так и вижу объявление о поиске работы: «Лезущий в чужие дела выпускник экономического раскроет все ваши секреты!»

Бест изобразил приступ безмолвного смеха и шуточно толкнул его в плечо.

Вот поэтому Мин и ценил дружбу с этим парнем. С ним он становился более нормальным. Обычным. Одногруппник пробуждал в нем светлые стороны, о которых Мин не раз и не два забывал в чопорном мире, в котором родился. Но у него заняло время, чтобы признаться самому себе, что Бест из рядового приятеля превратился в друга. С Марой было так же, хотя он по-прежнему избегал вслух называть их друзьями и не признавал, что ему нравится ее общество.

Внезапно взгляд зацепился за фигуру с розовыми волосами. Лайт медленно шел вместе с другими студентами и постепенно приближался к месту, где сидели они с Бестом. Мин, совсем не стесняясь, как коршун, следил за докторишкой. Он не боялся быть пойманным: они расположились в тени, чуть поодаль от основной дороги, где шли остальные учащиеся.

Однако либо его взгляд был таким тяжелым, что не почувствовать его невозможно, либо по чистой случайности, но Лайт поднял глаза и посмотрел прямо на Мина, несмотря на якобы плохое зрение. Или на учебу тот надевал линзы?

Выражение лица не дрогнуло, Мин лишь придал себе еще более скучающий вид, словно Лайт невзначай попал в поле его зрения. И по большому счету, так оно и было. Но розоволосый докторишка вдруг отошел от других студентов, которые продолжили свой путь, и направился в их сторону.

– Привет, – сказал он, остановившись напротив их скамейки. Именно так Лайт каждое утро здоровался дома, точно его ничто не смущает, ничто не волнует, ничто не тревожит. – Наконец пересеклись с тобой в универе.

– Ага. – Мину больше нечего было сказать.

– Участвуете в фестивале? – На скамейке лежали атрибуты мероприятия, розданные вносившим свою лепту в организацию. – Я бы тоже хотел, но времени совсем нет. А было бы круто напоследок вспомнить, как все начиналось. – Лайт переводил взгляд с него на Беста, как будто был знаком с ними обоими.

– Я то же самое сказал Мину, когда уговорил его присоединиться, – отозвался Бест.

– Что ж, до встречи. У меня всего полчаса на перекус, а после нужно ехать в больницу, – так же беззаботно, как появился, Лайт отбежал от них и догнал друзей.

– И кто это? Не думал, что кто-то еще удостоился чести общаться с Мином Вонгратом, – начал одногруппник, стоило только Лайту отойти.

– Просто кое-кто, с кем невольно пришлось познакомиться. Это нельзя назвать общением, – пробурчал Мин.

– Он с медицинского? Ты же не выносишь этот факультет из-за отца.

За проведенные вместе студенческие годы Бест узнал о его напряженных отношениях с родителем, хотя и без лишних подробностей.

– Ничего не изменилось. Я же сказал: мне его навязали. Слушай, ты хуже любой ревнивой девушки, – Мин повернулся и посмотрел на Беста, который тем временем сидел на спинке скамейки.

– Он кажется приятным парнем. И да, совсем тебе не подходит.

– И что это значит?

– А то, что ты невыносимый и сложный. Иногда не понимаю, что я такого сделал плохого в прошлой жизни, почему меня угораздило сесть рядом с тобой в первый учебный день? Но у меня ведь большое сердце, вот и пожалел, понимая, что такой замкнутый грубиян без меня не справится.

Это послужило последней каплей. Мин схватил парня за икру и сильно сжал. Бест вскрикнул и спрыгнул на землю.

– Я не замкнутый, – ощетинился Мин.

– Не замкнутый с друзьями, но сколько их у тебя? Я и подруга детства из бара, где ты играешь на барабанах?

С остальными ты превращаешься в непробиваемую стену. Не даешь никому и шанса, а сам всегда ведешь себя как мудак.

– Это не замкнутость, а разборчивость. Не вижу в этом проблемы. Ты сегодня куда невыносимее меня, поверь, – Мин усмехнулся и встал. – Пошли, Шерлок. И предупреждаю: еще одного расспроса я не вытерплю,