– Раскрывает… По горячим следам.

– Это интересная трактовка, - коварно усмехнулся Бонифаций, когда в классе затих смех. - Нельзя ли подробнее?

– Он зубы скалит, - тихонько подсказала мне Милка Малышева, самая красивая девочка в нашем классе. И в нашей школе. В районе, наверное, тоже.

Это была необыкновенная девочка. Она вполне могла бы занять достойное место в Ведьмином углу среди колдунов и гипнотизеров. У нее были такие синие глаза… Вернее, такой глубокий взгляд, что никто не мог ей ни в чем отказать…

И я послушно повторил ее подсказку.

– По-моему, - рассердился Бонифаций, - это ты скалишь зубы. И очень несвоевременно. - Рука его с авторучкой ткнулась в журнал и сделала в нем характерную закорючку.

Юрка, который сидел за первым столом, обернулся и показал мне с усмешкой два пальца. А я ему - кулак.

После урока я догнал Бонифация возле учительской и сказал, что я был не прав. Что я не скалил зубы, а просто задумался. И что готов исправить свой поступок на противоположный.

– Зайдешь после уроков, - согласился Бонифаций. - Я тебя погоняю по «Горю от ума». Афоризмы выучи. Чтоб звучали из уст каждого персонажа. Что ты его дергаешь? - это он уже Алешку спросил, который, приплясывая от нетерпения, дергал меня за рукав.

– Он мне очень нужен, Игорь Зиновьевич. Прямо сейчас.

Бонифаций вздохнул и скрылся в учительской.

– Дим! Нужно срочно посмотреть все три журнала и сделать копии с этих следов, помнишь?

Я вздохнул, как Бонифаций, но скрыться мне не удалось. Тогда я сказал:

– И как мы это сделаем? Тоже журналы украдем?

– Зачем? - удивился Алешка. - Мы прямо в учительской их обработаем!

– Ага. Придем и скажем: дайте нам поработать с журналами. Кое-что из них выписать, да?

– Ну, Дим… Ну что ты дурачка из себя строишь? Осторожненько придем, когда там никого не будет…

– А если кто войдет?

– Не войдет, - почему-то уверенно сказал Алешка.

– А мы как войдем? Когда в учительской никого нет, ее на ключ запирают.

– Не запрут, - так же уверенно пообещал Алешка. - Не успеют.

Значит, что-то придумал.

– Рассказывай, - мне очень хотелось тепло, по-родительски взять его за ухо.

– Ну… Знаешь… Вот как бы это…

– Ничего не понял, - сказал я сурово.

– Ну вдруг кто-нибудь школу заминирует! - брякнул он. - Тут все помчатся на улицу, двери не запрут, конечно. А пока милиция приедет, мы уже все успеем сделать.

Я рассмеялся:

– А если никто школу не заминирует? Или заминирует, положим, через три года? Подождем?

– Заминируют, - твердо и уверенно пообещал Алешка. - Еще как!

Я молча сунул кулак ему под нос.

Алешка хладнокровно отвел мою руку.

– Это хулиганство, - сказал я.

– А вот и нет! Хулиганство - это когда во вред. А мы для пользы, не понял, что ли?

Тот еще аргумент!

Правда, я еще немного поломался, посопротивлялся, но согласился. Я думаю, на моем месте никто бы перед Алешкой не устоял. Не зря мама говорит, что он обладает даром убеждения.

Однажды он даже убедил нашу кристально честную маму не возвращать продавщице деньги, когда она дала ей по ошибке сдачу больше положенного.

– Ты что! - завопил Алешка. - Сколько раз ты говорила, что она тебя обсчитала! Это она тебе еще должна!

– Это ее дело, - сопротивлялась мама. - Хочет быть нечестной - пусть. А я не хочу!

Мы с папой внимательно прислушивались к их спору, но своего отношения к его предмету не выражали. Только папа легонько улыбался.

А мама разгорячилась:

– Я предпочитаю быть обманутой, чем самой обманывать! - Алешка изумился. - Пусть лучше украдут у меня, чем я украду у кого-нибудь хоть копейку! - Алешка растерялся. - Я не буду врать даже негодяю! - завершила мама изложение своих принципов.

Тут Алешка разозлился:

– Я тоже не буду врать жуликам и врунам! Давай мне деньги, я пойду в магазин и верну их этой воровке. И скажу ей правду: хоть вы столько раз обманывали нашу маму, она все равно осталась честным человеком!

Мы с папой расхохотались, а мама смирилась.

Правда, как мы случайно узнали, она только сделала вид, будто согласилась с Алешкиными доводами. А сама на следующий день вернула деньги и только и сказала продавщице:

– Вы вчера ошиблись немного, возьмите, пожалуйста.

С тех пор эта продавщица всегда давала сдачу верно. По крайней мере - нашей маме. Так что кто тут прав, а кто нет - я так тогда и не понял. Надеюсь, жизнь покажет…

Алешка отозвал меня в сторонку, огляделся с таинственным видом и раскрыл свою сумку.

– Сунь сюда голову, - сказал он.

Я сунул - на дне сумки сверкнул зеленым боком корпус гранаты. Не опасней простого камня. К гранате был приклеен скотчем клочок бумаги, на котором было написано «Замениравано!» и нарисован череп с костями.

– Пойдем в учительскую, ты директора отвлечешь, а я ему взрывное устройство подложу.

– А как его отвлечь? - тупо спросил я.

– Ну ты хоть это придумай! - возмутился Алешка. - А то все я да я должен соображать.

– Ладно, пошли, - я поскреб в затылке, но ничего не выскреб. Никакой хитрой мысли. Понадеялся на экспромт.

В учительской уже никого не было - учителя разошлись по своим классам. Директор задумчиво сидел за столом и делал вид, что работает, как президент, с документами. На самом деле он разгадывал кроссворд. Это была его тайная слабость. О которой знала вся школа.

Подполковник поднял на нас затуманенный взор, медленно проговорил:

– Один из символов монархической власти, - и сам себе с удовлетворением ответил: - Скиптор.

– Извините, Семен Петрович, - сказал я, пораженный его знаниями, - Иван Ильич просил глобус принести.

– Зачем на уроке трудового воспитания глобус? - удивился директор.

– Чинить будем, - соврал я еще раз. - Он ведь с дыркой. - Тут я сказал правду. Наших с Алешкой рук дело. Но очень давнее.

– Одобряю, - сказал директор, встал из-за стола, подставил к шкафу стул и взобрался на него. - Школьное имущество должно быть в порядке.

– Ага, - согласился Алешка. - Как в казарме. - А сам в это время сунул в ящик директорского стола свое взрывное устройство.

– Вот именно, - директор спрыгнул со стула, держа глобус двумя руками и сдувая с него пыль веков. - Держите.

Мы забрали глобус и поспешили смыться. А директор уже бормотал под нос: