— А ты, позволяешь?

— Я, как мама. Родители всегда должны придерживаться одной линии воспитания, — сказал Роман Николаевич, поправляя очки, съехавшие с переносицы на кончик носа.

— Пап, ты маму любишь? — Алина смотрела на отца, как будто она была взрослая, а он — ребенок.

— Конечно, люблю. А почему ты спрашиваешь?

— Если бы тебе сказали, чтобы ты больше не виделся с ней и не разговаривал, ты бы, что сделал, послушался бы?

— Ну, ты сравнила! — возмутился отец. — Мы с твоей мамой двадцать лет вместе, это моя жена. А ты знаешь своего Сергея два дня.

— Три! — поправила Алина. — А проживем мы с ним всю жизнь вместе. А жить мы собираемся долго, больше, чем двадцать лет, понял?

— Алиночка, доченька, я тебя прошу! Мама расстроиться! Пожалуйста, пошли домой, — в голосе мужчины зазвучали умоляющие нотки.

Алине стало жаль отца, но это не поколебало ее решения.

— Папа, скажи, почему ты так маму боишься? Что у тебя своего мнения нет что ли?

— Почему боюсь? Просто я люблю ее и не хочу расстраивать.

— Ну, тогда ты должен меня понять. Я тоже люблю Сергея. Сейчас у него очень тяжелые дни. Завтра его маме будут делать операцию на сердце. Ты понимаешь, как это серьезно? И ты хочешь, чтобы я бросила своего любимого в такой момент одного?

Роман Николаевич не нашелся, что ответить. Он как-то неуклюже повернулся, и тихонько побрел домой, предчувствуя, что жена опять устроит ему взбучку.

— Явилась! Ты на часы смотришь? — Тамара Федоровна встретила дочь в коридоре, злая, как фурия. — Значит родители тебе не указ. Ты теперь Сережу своего слушать будешь, зачем тебе родители. А кормить тебя кто будет? А платье на выпускной, кто будет покупать? Догуляешься! Еще ребенка заделаете! Тогда вся учеба насмарку! Небось, к матери в подоле принесешь! Парням только кататься, а как саночки возить, так к мамам бегут!

— Мама, я тебя прошу! Успокойся. Я очень устала. На завтра еще уроков целая куча, — Алина разделась и хотела пройти в свою комнату, но мать не пропускала ее.

— Устала она! Что ж ты делала такое, что устала! Или тебя твой ухажер заездил?

— Мама! — закричала девушка, и слезы брызнули из ее глаз. — Мы ходили в больницу к Сережиной маме. Она очень плоха. Завтра операция.

— А я, значит, хороша. До меня тебе дела нет! Я целый день вся на нервах. Где ты? Почему домой не идешь! — Тамара Федоровна тоже пустила слезу.

— Мамочка, прости. Мне надо делать уроки. Алина попыталась протиснуться между мамой и косяком двери, ведущей в ее комнату, но та оттолкнула ее.

— Конечно, надо уроки делать. Но, запомни, если ты завтра сразу после школы домой не придешь, пойдешь туда, где была. Выбирай или мы с отцом или твой дружок!

Алина с изумлением посмотрела на маму и прошла в свою комнату.

Тамара Федоровна последовала за ней.

Приоткрыв дверь, она скомандовала:

— Руки мой и за стол!

— Спасибо, я не голодна! — сказала Алина, не поднимая головы. Она выкладывала учебники и тетради на стол, собираясь делать уроки.

— Вот неслух, все по-своему хочет!

Тамара Федоровна захлопнула дверь. Было слышно, как она плачет, что-то высказывая мужу. А тот повторяет свое коронное:

— Ты права, Тамарочка, ты права!

«Вот все и разрешилось», — подумала Алина. Она достала из шкафа большую дорожную сумку и стала собирать в нее вещи. Потом позвонила Сергею:

— Привет. У тебя еще много учеников?

— Еще четверо, — устало ответил Сергей. — А у тебя, как?

— Я собрала вещи. Завтра в шесть утра, пока родители будут спать, вызову такси и приеду к тебе с вещами. Потом вместе пойдем в больницу.

— Что все плохо? — голос Сергея звучал взволновано. — Может мне утром прийти к тебе, помочь вещи снести и вообще, для поддержки штанов, так сказать.

— Да нет, вещи легкие, так тряпки кое-какие на первое время. А если родители проснуться, так что ж, драться же не будешь с ними. Не думай про меня. Заканчивай уроки, да ложись спать скорей. Завтра у нас очень тяжелый день. Главное, чтобы операция прошла нормально.

— Знаешь, любимая, мне сейчас даже страшно стало, как я подумал, что еще три дня назад я не знал тебя и, если бы не эта злосчастная операция, так бы и окончил свою школу в своем городе и не встретил тебя. Но нет. Этого просто не могло быть. Потому что ты мне предназначена. Я сразу это понял, как только вошел в класс. В сердце у меня, что-то проклюнулось и расцвело. Наверное, любовь проснулась. А ты почувствовала?

— И я.

Алина посмотрела на фотографию, висевшую на стене над ее кроватью. Мама и отец обнимали с двух сторон маленькую первоклашку с большими белыми бантами и в белом кружевном фартуке.

— Прости меня, мамочка, — прошептала Алина, накрылась с головой одеялом и тихо заплакала.

На следующее утро ей удалось выбраться из дома, не разбудив родителей. Подъезжая к общежитию, Алина увидела Сергея, стоящего на дороге в расстегнутой куртке, наброшенной на футболку. Он помог ей выйти из машины, молча поцеловал, принял от водителя такси вещи, которые тот достал из багажника и повел Алину в квартиру.

Малюсенькая двухкомнатная квартирка располагалась на втором этаже хрущевской пятиэтажки. Сергей по-хозяйски показывал девушке комнаты: мамину по больше и крохотную свою. Потом проводил на кухню, куда кроме раковины, газа и холодильника входил раскладной столик, как в вагоне и три табуретки. Так же в квартире был совмещенный санузел и балкон, на котором с трудом умещались два человека.

— Ну, что? Нравиться жилье? — спросил Сергей, намазывая на хлеб масло, и, подавая Алине, бутерброд и чай.

— Пойдет, — сказала девушка, с аппетитом откусывая большой кусок.

— Сам-то поешь. В больнице, наверное, долго придется пробыть.

— Да. Врач сказал, что операция будет длиться примерно 5–6 часов.

— Ты классную предупредил?

— Да вчера еще сказал и про тебя тоже.

— Ну и как она отреагировала?

— Нормально. Сказала: «Идите, конечно, я учителей предупрежу». Вообще она мировая тетка, как думаешь?

— Точно, — подтвердила Алина, — мировая.

В девять часов утра ребята уже были в больнице. Галина Николаевна грустно улыбалась.

— Я так рада, что вы вместе, — говорила она. — Держитесь друг друга. Вам сильно повезло, что вы встретились. Не всем так везет, я то знаю. У нас с твоим папой так было. Встретились в трамвае. Взял он меня за руку и больше не отпускал.

Сергей держал маму за руку и подбадривал:

— Врач сказал, после операции будешь, как новенькая. Сердце твое будет стучать, как пламенный