Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да, – сказал Джек огорченно, – они хотят грохаться со своих сраных стремянок, ломать сраные руки, ноги и ключицы, получать сотрясение мозга, а потом требовать «скорую помощь» и сраную койку в больнице, оплаченный бюллетень и физиотерапию.
Билл Брейзьер сказал:
– Нельзя написать законы на все случаи жизни, Джек. Людям надо разрешить падать со стремянок. Будь твоя воля, ты бы и смерть запретил законом…
– Запретил бы, – согласился Джек, который с мальчишеских лет боялся небытия, черной бездны смерти. Считается, что мужчины каждые десять секунд думают о сексе, верно? Ну а Джек думал о смерти.
– Так ты считаешь, Билл, что этот Сынок Инглиш серьезный соперник?
– Полагаю, да, – ответил Брейзьер.
– Он недавно согласился выложить пятнадцать тысяч, чтобы ему сделали зубы, и, как говорит моя жена, – а она в таких вещах спец – у него красивые волосы и добрые глаза, и еще он, чтобы расслабиться, гладит перед телевизором.
– Гладит?
Джек не сразу понял, о чем речь. Какая– нибудь средневековая забава?
– Гладит! – подтвердил Билл. – Утюгом одежду.
– Ах, гла – адит, – протянул Джек. – Жалкий клоун.
Его собственная голова лысела с пугающей скоростью, а глаза были вечно красные от недосыпа.
– Посмотрим, каким красавчиком он станет, поработав в этой должности годиков несколько.
– Ты так говоришь, будто он нас уже уделал, – сказал Билл.
– На него что‑нибудь есть? – поинтересовался Джек.
– Почти ничего, – ответил Билл. – В Оксфорде предупреждение за смятый дорожный конус, а в 1987–м его штрафовали за превышение скорости на трассе Ml.
– Сколько ехал? – спросил Джек.
– Семьдесят пять миль.
– Семьдесят пять, – мечтательно повторил Джек. – Золотой век был… Сейчас и пятьдесят за счастье, скоро на этот чертов север быстрей будет пешком.
– Да уж. Отвратительно, правда? Я считаю, это вина правительства.
Джек вроде бы даже посмеялся вместе с Биллом, точнее, он растянул губы в подобии ухмылки и издал фырканье. Но с тем же успехом он мог и разрыдаться.
– Я скажу, чтобы порыли поглубже, да? – спросил Билл.
Он подался к дверям, но Джек удержал его вопросом:
– Билл, ты хочешь, чтобы мы выиграли эти выборы? А то, может, было бы славно посидеть в оппозиции? Отдохнуть несколько лет на скамейке запасных?
Билл ответил:
– И позволить этим новым тори похерить все, чего мы добились?
– Проверка на вшивость, – успокоил Джек.
Следующий час ему предстояло изучать доклады и справки и совещаться по телефону с главой палаты лордов на предмет утверждения даты переговоров по поводу утверждения даты переговоров о мире, но вместо этого он отодвинул бумаги, отключил телефон и врубил телевизор. Анна и король Сиама танцевали польку в бальном зале в Сиаме. И, наплевав на все увещевания секретаря и на то, что правительство ждет в полном сборе, Джек не двинулся с места, пока Анна не пропела грустное прощальное слово Юлу и по экрану не побежали титры[14].
Мистер Анвар, узнав из теленовостей, что фигурные шлепанцы скоро запретят, выждал, пока цены на них упадут, а потом заказал целый автопоезд. Его лавка была забита связками шлепанцев. Там были львы, тигры, жирафы, кошки и собаки, слоны и какие‑то другие, не столь легко опознаваемые зверушки. Были тапочки, скроенные по подобию человека, – знаменитые политики и кинозвезды. Имелась и транспортная тематика: машины, самолеты, грузовички, кораблики, паровозик Томас[15]и космический корабль «Аполлон».
К десяти утра на улице выстроилась беспокойная очередь ожидающих открытия магазина. Внутри мельтешили мистер и миссис Анвар, лихорадочно вспарывали картонные коробки, вытягивали шлепанцы из пластиковых пакетов и перекидывали их своим пышкам – дочерям, которые разбрасывали товар по полкам – по размерам, не особо учитывая фасон или половую принадлежность.
– Божьи создания все здесь, – сказал мистер Анвар жене.
Она ответила, вынимая пару шлепанцев с физиономией Джорджа Буша:
– И дьяволовы тоже.
Когда первые несколько покупателей вышли с гигантскими тапками и сообщили, что мистер Анвар продает их по фунту за штуку, то есть по два фунта пара, очередь заволновалась. Справедливым это показалось только Ферузе Амиз, соседке принца Эндрю, потерявшей ногу в Курдистане при загадочных обстоятельствах. Чарльз и Камилла опоздали и оказались в хвосте очереди, самые популярные модели уже раскупили. Симпсоны, телепузики, собачки с носами – пищалками и усатые кошки мгновенно закончились. Чарльза прельстили тапки – слоны – вздыбленными поролоновыми хоботами и резиновыми бивнями. Обувшись, он зашаркал через магазин к Камилле, которая в этот момент выбирала между Сталиным или Кинг – Конгом, только они и остались ее размера.
– Как тебе такие, дорогая? – спросил Чарльз. – Не слишком позорные?
Камилла ответила вполголоса:
– А эти хоботы, они не чересчур, ну, фаллические?
Чарльз залился румянцем и поспешно стащил тапки.
К ним подошел мистер Анвар.
– У меня есть кое‑что как раз для вас, мистер Сакс – Кобургата, и для вашей леди– супруги тоже.
Он пошарил в коробке и добавил:
– Я вам продам по закупочной цене, пятьдесят пенсов за пару, чтобы освободить полку для более популярных моделей.
Непопулярные тапки оказались грубой карикатурой на Чарльза и Камиллу. Торчащие уши принца были выкрашены в пунцовый цвет, а брови угрюмо сдвинуты. Столь же нелестным был и портрет Камиллы.
– Такие забавные, может, я и себе оставлю одну пару, – сказал мистер Анвар.
Чарльз рассердился.
– Я скуплю у вас весь запас, я не потерплю, чтобы лицо моей жены топтал какой– нибудь мерзкий дуболом.
Несколько мерзких дуболомов тут же обернулись на крик; поучаствовать в споре пришлепал в поролоновых Фред – Флинстоунах[16]Маддо Кларк.
Мистер Анвар воскликнул:
– Вы же не против, чтобы благословенное лицо леди Ди было на полотенцах для вытирания посуды!
– Я не могу влиять на продажу товаров, в том числе посудных полотенец, – возразил Чарльз.
Мистер Анвар разволновался.