— Если мы позволим Ирен говорить о его дряхлости, он просто еще сильней упрется, вот и все.

— Ладно, постараюсь ее переубедить.

— Бэзил сказал мне, что отказывается от своей доли.

— Таковы его представления о смирении, целомудрии и нестяжательстве. В любом случае совсем в стороне он не останется. Если я получу свою и часть его доли, то смогу купить домик, где мы поселимся вместе. Так что он тоже окажется в выигрыше, пусть и не денежном.

— Вижу, вам здесь вдвоем тесновато.

— Пока Зак не уехал, было еще хуже. Хотя он практически не бывал дома, ночевал — и то не всегда.

— Ты молодец, что поселила Бэзила у себя.

— У меня не было выбора. Он мой брат.

— И консультант по разным чудесам, — добавил, входя в комнату, Бэзил. — Одним из которых, несомненно, является наш таинственный благодетель.

Ник поднял глаза на брата:

— В смысле?

— Кто он такой, этот мистер Тантрис?

— Богатей, влюбленный в старинные витражи, — ответила Анна.

— И тебе хватает этих сведений, чтобы сделать выводы о роде его деятельности и характере?

— А я больше не хочу ничего знать, — усмехнулась Анна. — Во всяком случае, о дружище Тантрисе.

— Мы о нем вообще ничего не знаем.

— Он хочет купить Треннор по цене гораздо выше средней. Чего еще?

— И тебе не любопытно?

— Мне любопытно, что я буду делать с его деньгами.

— На самом деле это отцовы деньги.

— Не понимаю, почему тебя, такого разборчивого, вышвырнули из монастыря.

— Меня не вышвыривали. Я сам ушел.

— Похоже, ушел за день до того, как собирались выгнать.

— Вы что, все время так общаетесь? — спросил Ник.

— Нет. Обычно хуже, — натянуто сострил Бэзил. — Сегодня Анна в хорошем настроении — благодаря твоему приезду.

— Заткнись, — сказала Анна пока еще в шутку, но уже со скрытым раздражением.

— Могу я задать пару элементарных вопросов?

— Нет.

— Но…

— Нет!

— Какая жалость.

— Скорее радость.

— Только вот…

— Ну что? — тяжело вздохнув, сдалась Анна.

— Это очень полезные вопросы. — Бэзил переводил взгляд с сестры на брата. — Хотя они, конечно, могут и подождать.

Они и подождали. Вот и хорошо, думал на обратном пути Ник. Потому что ответы на вопросы Бэзила могли сделать семейное сборище в Тренноре гораздо менее приятным — и более запутанным, — чем хотели все братья и сестры. Пока что общий план казался логичным и, без сомнения, выгодным. Кроме денег, речь шла об исторической загадке. Витраж Суда — не только предлог для того, чтобы выставить отца из Треннора и нажиться на продаже дома. О таком предложении чем больше думаешь, тем больше оно нравится. Осталось убедить в этом одного старого упрямца.

В свое время Годфри Палеолог расширил Треннор в обе стороны, так что здание стало длинным и узким, несколько комнат имели окна и с фасада, и с обратной стороны дома. Поскольку камень был скрыт побелкой, на изначальные размеры дома намекали лишь более простые оконные переплеты в основной части здания да старинное гранитное крыльцо парадной двери. Сарай за домом тоже был старинным — таким и выглядел, несмотря на перекрытую недавно крышу. Кроме него, на заднем дворе стоял огромный нелепый гараж. Прямо перед домом был разбит небольшой сад, разделенный надвое дорожкой, ведущей от калитки для пешеходов прямо к входной двери. Сразу за домом дорожка превращалась в узкую тропинку — довольно топкую из-за ручья, бежавшего с соседнего холма к заливу неподалеку.

Прежде чем достичь дома, дорожка огибала длинную, обсаженную деревьями лужайку — бывший заросший сорняками выгон, облагороженный Годфри Палеологом. Когда приближаешься к Треннору на машине, первой видишь как раз эту лужайку, по которой, как по роскошному зеленому ковру, подъезжаешь прямо к дому.

Воспоминания детских лет нахлынули на Ника, как только Ирен вырулила из-за поворота и перед ними возникли сначала лужайка, а потом и дом. Каждый приезд в Треннор — на Пасху, летние каникулы и Рождество — всплыл в его памяти. Когда-то он, Ирен и Анна ездили в «мини» с матерью, а Бэзил и Эндрю — в «лендровере» с отцом. Когда Нику исполнилось одиннадцать, его пересадили в машину мальчиков. Он улыбнулся, вспомнив, как гордился и радовался, и тотчас, будто наяву, ощутил запах потертых кожаных сидений и отцовского трубочного табака.

— Рада, что ты в хорошем настроении, — сказала Ирен, заметив улыбку брата. — Будем надеяться, оно не испортится.

Все утро Ирен заметно нервничала. По ее словам, волновалась, как справятся с баром помощники — Мойра и Робби. Ник даже не пытался спорить, хотя прекрасно знал, что Мойра и Робби тут совершенно ни при чем. А Ирен знала, что он знает.

— Что бы сказала обо всем об этом мама? — спросил Ник, когда Ирен притормозила перед въездом во двор.

— Обрадовалась бы возможности переехать в домик поуютнее и подешевле.

Ник молча признал ее правоту, вспомнив, что сентиментальности у матери было еще меньше, чем у отца. Кроме того, она умела управлять мужем так, чтобы он делал то, что ей хотелось. Пришло время проверить, унаследовали ли дети эту ее способность.

— Остальные уже тут. Замечательно.

Поскольку появление Ника должно было стать сюрпризом, договорились, что он прибудет последним. «Лендровер» Эндрю и «микра» Анны стояли бок о бок у сарая. Ирен встала за ними и заглушила двигатель.

— Итак, мы идем.

Она опустила солнцезащитный козырек и посмотрелась в зеркало; поправила волосы, придирчиво оглядела макияж.

— Вперед, в атаку!

— Мы не на войне, Ирен.

— Продолжай в том же духе и станешь первой жертвой.

— Нам не нужно никаких жертв.

— Хорошо. — Ирен глубоко вздохнула. — Я спокойна и благожелательна. И на редкость дипломатична. Так годится?

— Если сумеешь выдержать.

— Думаешь, не сумею?

— Я такого не говорил. Я только…

— Пойдем, — оборвала Ника сестра, открывая дверь и вылезая из машины. Пора начинать.

Спектакль «Майкл Палеолог в окружении любящих детей» был так же редок, как и обманчив. Отец выглядел чадолюбивым и домашним, улыбался и подшучивал над собравшимися под родной кровлей сыновьями и дочерьми. Он и удивился, и обрадовался, когда вместе с Ирен в дом вошел Ник, воскликнул, как он счастлив, что они наконец-то собрались все вместе.

И добавил: «Здесь, в Тренноре», — сопроводив последние слова лукавой улыбкой — будто намекал, что ему известно об ультиматуме, который ему намерены предъявить.