Нет уж, увольте, ни за что не скажу, чем он был наполнен.

Однажды монах по имени Мусо Кокуси, приверженец учения дзен, заблудился среди гор и холмов, странствуя по провинции Мино, и некому было указать ему дорогу. Долго он бродил, так никого и не встретив, и уже отчаялся отыскать ночлег, как вдруг на вершине пригорка, освещенной последними лучами закатного солнца, приметил хижину-андзицу – из тех, что строят для себя буддисты-отшельники. Хижина была совсем обветшалая, тем не менее Мусо устремился к ней со всей поспешностью и, обнаружив на пороге старого монаха, попросил у него прибежища на ночь. Старец решительно отказался приютить путника, однако объяснил ему, как добраться до крошечной деревушки в ближней долине, – там его, дескать, непременно накормят и уложат спать.

Мусо без труда нашел деревушку, в которой насчитывался всего-то десяток домов, и его любезно приняли в жилище старосты. В большой гостиной, как он успел заметить, собралось человек сорок – пятьдесят, но странника хозяева сразу проводили в небольшую комнату, обеспечив едой и постельными принадлежностями.

Уставший монах быстро заснул, хотя час еще был довольно ранний. Около полуночи его разбудили приглушенные рыдания, доносившиеся из-за перегородки. Открыв глаза, Мусо обнаружил, что раздвижные двери его комнатушки открыты и на пороге стоит молодой человек с зажженным фонарем в руке. Войдя в спальню, он почтительно поклонился и заговорил:

– Уважаемый господин, мой скорбный долг сообщить вам, что отныне я являюсь главой этого осиротевшего дома, хотя утром был всего лишь старшим сыном. Когда вы пришли к нам, утомленный долгой дорогой, мы, дабы избавить вас от чувства неловкости, не стали сообщать печальную весть о том, что мой отец умер несколько часов назад. Люди, которых вы видели в гостиной, – жители нашей деревни. Все они пришли сюда воздать последние почести усопшему. А теперь им надлежит отправиться в соседнее поселение и оставаться там до рассвета, ибо древний обычай запрещает нам проводить здесь ночь после смерти кого бы то ни было из жителей деревни. Мы совершаем поминальный обряд, делаем подношения богам и читаем сутры, а затем оставляем усопшего одного до утра. В доме, где лежит покойник, ночью творятся странные дела, а потому вам лучше тоже уйти с нами. Мы найдем вам уютное местечко для ночлега в другой деревне. Однако, может статься, вы, будучи монахом, не боитесь злокозненных призраков? Тогда, ежели вам не страшно будет провести ночь рядом с усопшим, мой дом в вашем распоряжении. Я все же должен предупредить вас, что никто, кроме честного священнослужителя, не осмелился бы сегодня здесь остаться.

– Премного благодарен вам за гостеприимство и доброе отношение, – сказал Мусо. – Но почему же вы не сообщили мне, что ваш батюшка умер, когда я только пришел? Дорога меня, конечно, утомила, но не настолько, чтобы я не смог выполнить свой священный долг. Предупреди вы меня сразу, я отслужил бы заупокойную службу немедленно. Что ж, теперь я буду читать над ним сутры после вашего ухода и останусь возле тела до утра. Не знаю, о каких опасностях вы мне толковали, однако в любом случае я не боюсь ни призраков, ни голодных духов, так что не извольте обо мне беспокоиться.

Молодой человек явно обрадовался такому повороту событий и надлежащим образом выразил благодарность. Затем он известил о любезном обещании монаха других членов семьи и собравшихся в гостиной односельчан, после чего те гурьбой тоже бросились благодарить Мусо.

– А теперь, достопочтенный господин, – сказал хозяин дома, – при всем нашем нежелании бросить вас здесь одного, мы все же вынуждены попрощаться. По местному обычаю, никому из нас не дозволяется оставаться в деревне после полуночи. Просим вас, добрый господин, позаботиться об усопшем и простить нас за то, что мы не сможем присутствовать на заупокойной службе. А если за время нашего отсутствия в доме будет происходить что-то странное и необъяснимое, непременно расскажите нам об этом утром, когда мы вернемся.

Все, кроме монаха, покинули жилище, а он отправился в комнату, где лежало тело старосты. Подле усопшего находились погребальные дары и горела маленькая буддийская лампадка-томё. Прочитав сутры и исполнив погребальный обряд, монах сел и погрузился в медитацию. Так провел он несколько часов в полной тишине – ни в доме, ни в опустевшей деревне не раздалось ни звука. А когда ночное безмолвие сгустилось до звона в ушах, перед ним вдруг возник призрак – огромная, размытая в воздухе тень, – и в тот же миг Мусо почувствовал, что не может ни пошевелиться, ни заговорить. Призрак между тем поднял труп, словно у этого призрака были руки, и принялся пожирать его быстро и бесшумно, как кошка мышь. Начав с головы, он заглотил труп целиком – не осталось ни волос, ни костей, ни даже савана. А расправившись с усопшим, страшная тень накинулась на погребальные дары и смела все подчистую. Затем она исчезла так же внезапно и таинственно, как и появилась.

Когда утром деревенские вернулись, Мусо поджидал их у дверей дома старосты. Все по очереди поприветствовали его, а войдя в дом, оглядевшись и не обнаружив там ни покойника, ни погребальных подношений, даже не подумали удивиться.

– Достопочтенный господин, – сказал молодой хозяин, – должно быть, вы пережили неприятную ночь. Мы все о вас тревожились и потому счастливы найти вас в добром здравии. Знайте: каждый из нас непременно остался бы с вами, будь у него такая возможность. Однако же закон нашей деревни, как я уже говорил вам, требует от жителей покинуть на ночь свои дома, если кого-то здесь постигнет смерть. Всякий раз, когда закон этот нарушался, на деревню обрушивались беды и несчастья. Если же он соблюдался в точности, местные жители, вернувшись наутро, обнаруживали, что тело и погребальные дары загадочным образом исчезли за время их отсутствия. Возможно, вы видели, как это произошло?

Тогда Мусо поведал людям о жутком призраке, который откуда ни возьмись появился в комнате и сожрал усопшего вместе с ритуальными подношениями.

Рассказ, похоже, никому из деревенских не показался странным.

– То, о чем вы нам толкуете, достопочтенный господин, всецело соответствует легенде, передающейся из уст в уста в здешних краях с давних времен.

– Неужто монах-отшельник, живущий неподалеку, ни разу не проводил в вашей деревне заупокойные службы? – спросил Мусо.

– Какой монах? – не понял молодой хозяин.

– Тот самый монах, что указал мне вчера дорогу к вам. Я попросился на ночлег в его андзицу на вершине пригорка. Он меня не впустил, но объяснил, как добраться сюда.

Слушатели начали переглядываться в изумлении, а хозяин дома, помолчав, сказал:

– Достопочтенный господин, в нашей округе нет никаких отшельников, и ни одной андзицу на пригорке. Более того, сменилось уже немало поколений, с тех пор как в здешних местах селились монахи.

Мусо предпочел не развивать эту тему, поскольку деревенские явно решили, что ему заморочил голову какой-нибудь зловредный дух. Однако, расспросив добрых людей о дороге и попрощавшись с ними, он вознамерился еще раз взглянуть на тот пригорок и убедиться, что ему не заморочили голову на самом деле.