А пока Зоя Олушкина расслабленно обедала, время от времени воркуя по телефону – в эти моменты я сразу же представляла по ту сторону телефонной линии своего Царёва, а Машка с яростным выражением лица меня успокаивала, что мы тут всё разнесём, а вселенская справедливость восторжествует. Звучало вполне бодро, но я пока не очень понимала, чего ждать от знакомства с Ваней.

Встретиться с ним оказалось просто – перспектива поболтать не пойми с кем не произвела на него особого впечатления, но, когда Машка намекнула, что у неё есть для него очень особенная наводка, тот сразу передумал и согласился на всё. Впрочем, общаться Ваня захотел в необычном формате – попросил приехать к нему домой, в студию на Ходынке, категорически отказавшись пересекаться в приличных местах.

Симпатичный парень с добрыми и честными глазами никак не производил впечатления опасного охотника на чудищ, и уже было подумала, что зря ввязалась в авантюру, когда сердце предательски ёкнуло – на стенах крохотной студии со стандартным набором мебели и заурядным ремонтом висели поразительные рисунки в простейшем минималистском багете. Целая серия акварелей, написанных весьма умелой рукой, главной героиней которых была красивая женщина-призрак.

Художник сумел очень точно передать её бесплотную, потустороннюю сущность, но главное, что цепляло – это сходство с оригиналом. Я бы узнала её из тысячи, хотя встречала лишь раз, и то мельком, но фотографии именно этой женщины украшали комнату Алёнки, а я регулярно протирала с них пыль.

Её настоящая мать.

Мысли полетели вихрем – какая связь между болтливым мальчишкой, глупо хвастающимся охотой на чудищ, и галереей рисунков, составленной с большим вкусом и целиком посвящённой матери Алёнки?

Ваня Волков заметил мой ошарашенный вид и спросил, всё ли в порядке. Заботливо так, прямо с искренним беспокойством.

– Откуда вы её знаете? – я ткнула пальцем в ближайшую акварель, где хорошо получилось лицо вполоборота.

– В смысле? Это разве с натуры писалось? Никогда не приходило в голову, вид-то больно жутковатый у неё. А кто это? – если Ваня и врал, то делал это весьма умело.

– Да так… Однажды видела похожего человека, но очень давно, – Машка метнула на меня колкий и пристальный взгляд, но ничего не сказала. Она вполне могла заметить у нас в квартире те самые фотографии, и даже запомнить их.

Ваня непринуждённо поведал, что коллекция рисунков – просто подарок от брата, ничего особенного. И перевёл разговор на Машкину тему, заставившую нас примчаться в его студию.

Маша спросила в лоб, помнит ли он, что болтал про охоту на монстров.

Ваня заюлил, заёрзал и начал вдруг плести, что всего же не упомнишь, но когда она выдала главный козырь – мол, лично видела монстра в деле и готова поделиться контактами, тот сразу сделал стойку.

А Машка затребовала реальных подробностей про охоту.

Несмотря на обилие напущенного тумана, суть Ваниной истории сводилась к следующему: да, он готов платить за информацию о найденных чудищах. Щедро платить. А уж что он будет с этой информацией делать – не скажет, хоть режьте.

Разгневанная Маша так и ушла без сделки, а потом ещё долго выплёскивала мне своё возмущение. Предложение разменять любопытную наводку на банальные деньги показалось ей достойным презрения, а «честный» обмен сведениями, похоже, даже и не предполагался.

Похоже, Маша уже забыла, что именно я здесь пострадавшая, зато теперь докопаться до всей подноготной стало для неё делом чести.

А дальше всё произошло слишком быстро и страшно – пропала Алёнка.

Накануне она вернулась из школы какая-то задумчивая, но подробности обсуждать не пожелала, а я и не давила – может же ребёнок иметь пространство для своих собственных мыслей? Перед сном – она больше не просила непременно желать ей спокойной ночи, но я всегда старалась улучить момент и хоть несколько минут поговорить по душам – Алёнка вдруг призналась, что снова кое-кого видела – маму. Только на этот раз не ночью, как призрака в тёмном углу комнаты, а среди бела дня.

Сбиваясь то на радость, то на сомнение, она рассказала, как на уроке физкультуры к стадиону подошла женщина в широких брюках и коротком ярко-красном жакете – точно так она была одета на фотографии, где Царёв и его первая жена отдыхали на взморье, смеющиеся и такие счастливые вдвоём.

Алёнка как раз пробегала мимо той секции школьного забора, где хорошо видно примыкающий двор, так что обратила внимание на странную фигуру: та стояла, прижавшись лицом к проволоке, и крепко держалась за неё высоко поднятыми руками. Сначала Алёнка растерялась – конечно, она узнала её по фотографии, но подойти-то боялась. А потом вдруг решилась и помчалась туда на всех парах, но мама тут же развернулась и скрылась за углом.

Бедная девочка не знала, что и думать – но почему-то не решилась никому об этом рассказать. Она доверчиво смотрела на меня и ждала совета – как быть? А я сплоховала.

Вместо того, чтобы поднять панику, поделиться с Царёвым, сделать хоть что-то, в конце концов, я просто погладила её по голове и предложила отложить всё до завтра – а вдруг мама передумает и придёт ещё раз, чтобы самой ей всё объяснить?

На следующий день я так и не дождалась Алёнку из школы – все одноклассники проскочили мимо, а она не вышла. Как потом выяснилось, на уроках её и не было, и по какой-то дикой оплошности никто из учителей так и не поднял тревогу и не сообщил родителям.

Пока полиция поставила на уши всю школу, к нам домой приехал следователь с целой кучей помощников. Царёв сорвался с работы и метался теперь по квартире, как раненое животное, – впервые видела, что он не знает, как быть и за что хвататься.

Судя по записям с видеонаблюдения, утром Алёнка чуть потопталась в школьном дворе, заглянула на стадион, а потом вышла за территорию и просто исчезла. Пропала из зоны видимости дальней камеры с парковки и так и не появилась ни в какой другой.

Следователь Серых, жилистый мужчина с коротким ёжиком из наполовину седых волос, спокойно задавал и задавал свои вопросы, пока Царёв не взорвался и не заорал, что мы тут ходим по кругу, а ведь неизвестно, что делается сейчас с его ребёнком. Серых хладнокровно смерил нервного отца очень долгим взглядом, а потом спросил, сколько именно пропавших людей ему удалось найти за последние лет десять, чтобы поучать теперь полицию, как ей работать. Царёв слегка остыл.

Узнав, что я Алёнке не мать, а мачеха, Серых заинтересовался необычайно, но Царёв устало пояснил, почему его первую жену можно смело сбросить со счетов.

– Я бы так не торопилась, – при этих словах Царёв посмотрел на меня с изумлением, – Вчера вечером Алёнка рассказала мне кое-что странное. Якобы она видела свою мать возле школьного стадиона.

– Ты с ума сошла? – Царёв выглядел изрядно шокированным, – Что за бред? И почему ты молчала?

– Потому что я подумала, что это просто фантазии.

Но следователь думал иначе и тут же поручил своим ребятам проверить вчерашние записи с камер.